Читать книгу - "Чешир - Саманта Лавлок"

выглядят удивленными при моем появлении, но никто не разделяет злобы, которая светится в глазах Бенни. Финн тихо присвистывает рядом со мной, когда видит кучу наличных, сложенных в центре стола вместе с покерными фишками и даже парой часов.

Демонстративно игнорируя нашу аудиторию, я указываю подбородком в сторону Бенни.

— В чем, черт возьми, твоя проблема со мной? — Мой голос ровный и спокойный, не выдающий бури, бушующей внутри меня.

— Тебе нравится играть с игрушками, которые тебе не принадлежат, — отвечает она. — Я нашла фотографию ранее и подумала, что оставлю ее для тебя. Ты видела ее? Такой лестный ракурс, на самом деле. — Слова приторно-сладкие, с острыми краями, предназначенными для того, чтобы оставить миллион маленьких порезов. — Она будет прекрасно смотреться в рамке на мантии твоего отчима.

— Твоя мать уронила тебя на голову в детстве? Открутила несколько шурупов? Или ты просто родилась имбецилкой? — Грозовые тучи опускаются на круглое, лунно-бледное лицо Бенни в ответ на мои вопросы, и я ухмыляюсь ей.

— О, Али. — Она выплевывает мое имя, как гвозди. — Ты понятия не имеешь, с кем связываешься. Я здесь всем заправляю. Я большой злой волк и тварь, которая шарахается по ночам. — С каждым последующим словом ее голос поднимается все выше и выше, как обезумевший чайник, предупреждающе свистящий. — Риверам вход воспрещен. Вокс — моя маленькая шлюшка, моя. Я не делюсь. Понимаешь, сука? — Смех, который вырывается из ее тонкогубого рта, бешеный и одержимый. Даже ее приспешники за столом смотрят друг на друга так, словно пришло время убираться к черту из-за стола. Но я не убегаю от сумасшедшей деспотички. Она может пытаться диктовать все, что хочет, но с меня хватит.

Прилив адреналина накатывает на меня, и я бросаюсь к столу, убирая его одним взмахом руки. Фишки, наличные и карты летят по воздуху, заставляя Бенни в спешке подняться на ноги. Хлопнув ладонями по зеленому войлоку стола перед собой, ее глаза цвета грязи с ненавистью вспыхивают.

— Ты глупая девчонка. Ты понятия не имеешь, что я собираюсь с тобой сделать.

— Да? Ты и эта вот армия? — Я смеюсь ей в лицо, надеясь, что моя фальшивая бравада убедительна. Притворяйся, пока не добьешься своего, верно? Поворачиваюсь на каблуках, покерные фишки громко хрустят под моими ботинками, когда я выхожу в коридор, Финн прямо за мной.

— Срань господня, Али! Ты была невероятна. Откуда, черт возьми, взялась эта твоя сторона? — спрашивает она, когда мы возвращаемся в нашу комнату.

— Годы подавленных эмоций? — Я пожимаю плечами и скручиваю волосы в небрежный пучок на макушке, закрепляя его резинкой для волос с моей тумбочки. — Я всегда просто принимала все. Делала то, что мне говорили. — Разочарование, которое постоянно томилось во мне с тех пор, как я приехала в Сент-Филипс, начинает закипать. — Ты, вероятно, не поймешь этого, но я всегда чувствовала, что то, что я думала или чувствовала, было менее важно, чем то, что думали другие. Так что просто держала рот на замке и научилась ставить себя второй, или третьей, или двенадцатой.

— И твоя семья была не против этого? — Вопрос Финн прямолинеен, но освежает. Наверное, потому, что никто никогда раньше не спрашивал меня об этом.

— Я всегда чувствовала себя лишней, но не думаю, что это действительно беспокоило меня до тех пор, пока мой отец не погиб в автомобильной аварии. Без него, уравновесить ситуацию было некому, различия между моей мамой, моей сестрой и мной действительно стали очевидными. Моя роль «слиться с обоями» укрепилась в моей семье после смерти отца. Когда люди говорят тебе что-то достаточно часто или обращаются с тобой определенным образом, ты начинаешь в это верить. — Я опускаюсь на край своей кровати напротив того места, где Финн сидит в аналогичной позе на своей.

— Мне жаль, что ты потеряла своего отца. И мне жаль, что тебе потребовалось так много времени, чтобы понять, кто ты на самом деле. — Она одаривает меня грустной улыбкой. Мы сидим в тишине несколько мгновений, но я нервничаю и, кажется, не могу перестать ерзать, скрещивая и разгибая ноги в лодыжках.

— Я думаю, мне нужно прогуляться или что-то в этом роде. — Встаю и потягиваюсь.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спрашивает Финн.

— Нет, все в порядке. Я просто собираюсь немного побродить вокруг. Прочистить мозги и сжечь часть нервной энергии.

Я надеваю пальто и засовываю телефон в карман.

— Я скоро вернусь.

***

Заходящее солнце не дает тепла, но оно окутывает все вокруг красивым медным сиянием. В здешнем кампусе всегда есть какая-то странная красота, но в это время дня в нем есть что-то особенное, что-то волшебное. Странно чувствовать себя как дома в месте, которое ты едва знаешь, но с тех пор, как я впервые прошла по холмистым лужайкам с мамой и Чарльзом в тот первый день, часть меня чувствует себя все более и более комфортно. Как будто она узнаёт места, здания и ниши, которые я, возможно, не видела раньше.

Не имея цели, я выбираю направление и начинаю идти, погруженная в воспоминания о прошлом и надежды на будущее. Увидеть лицо моего отца в этом ежегоднике было, мягко говоря, неожиданно, и это создало в моей голове целый новый список вопросов без ответов.

Предположительно, Риверы всегда мужчины. Ладно, хорошо. Но что происходит, когда у них появляются дочери? Являются ли они расходным материалом? Выброшенные на улицу, чтобы жить в грязи со свиньями, потому что они не имеют значимости?

Финн также сказала, что все Риверы очень богаты. Если это так, то что, черт возьми, случилось с моей семьей? Я никогда не знала дедушку и бабушку Эссенджер — папа сказал, что они умерли задолго до моего рождения. Неужели богатство закончилось вместе с ними? Неужели папа все это выдумал? Сейчас, больше, чем когда-либо, я хочу знать, кем они были.

Из ниоткуда раздается крик вороны, выводящий меня из себя. Быстрый взгляд вокруг говорит мне, что я, должно быть, шла довольно долго и каким-то образом оказалась в незнакомой, густо поросшей лесом местности. Кажется, между деревьями проложена своего рода тропинка, по которой я бессознательно следую. Я могла бы развернуться и вернуться тем же путем, которым пришла, или могла бы поддаться любопытству, нашептывающему внутри меня, и продолжить движение