Читать книгу - "Неподдельная любовь - Барбара Картленд"

— Тебе также стоит воспользоваться удобным случаем и, пока ты будешь в Гааге, заглянуть к баронессе, — посоветовал граф. — Так ты сможешь проверить, действительно ли она больна и настолько ли серьезно, как утверждает ее племянница.

— Ты все еще полон подозрении. — иронично взглянул маркиз на друга. — Право, Ганс, тебе бы следовало стать сыщиком!

— Если б ты знал, на что готовы пойти торговцы картинами, когда у них появляется шанс заработать деньги, — с укоризной произнес граф, — то понял бы, мы тут, в Голландии, могли бы каждую неделю писать десятки детективных историй.

Маркиз собирался ответить все в том же насмешливом тоне, но вовремя вспомнил: если б не дружеское предостережение Уилли, он сам оказался бы в весьма неприятной ситуации, так как совершенно не подозревал о том, какие козни против него строятся! В этот миг его глаза потемнели, а губы сурово сжались.

Граф Рейдаль, похоже, догадался, что затронул щекотливую тему, и перевел разговор в другую плоскость.

А вскоре маркиз попрощался с другом перед отъездом в Гаагу.

Ему было приятно править легкой каретой, несмотря на гнетущую жару.

Равнинный пейзаж с каналами и ветряными мельницами радовал глаз. В целом поездка доставила маркизу немалое наслаждение, и он приехал в Гаагу в хорошем расположении духа.

Там он сразу же отправился в «Маурицхейс», где отыскал знаменитый портрет Вермера.

Остановившись перед изображением девушки, он понял — привезенный Лилой этюд действительно блестяще передает манеру художника.

Но, стоя перед портретом, маркиз внезапно поймал себя на том, что видит не карие глаза голландской девушки, а огромные голубые глаза, в которых отражается панический испуг.

Королева Вильгельмина приняла маркиза у себя во дворце очень приветливо.

Большую часть времени она предавалась воспоминаниям о том, как гостила в Кейне и какое удовольствие получила от своего визита.

Расспросила маркиза о его многочисленных родственниках, а потом изрекла:

— Когда же вы намерены жениться, милорд? Я не сомневаюсь, что Кейну нужна хозяйка!

— Возможно, это так, Мадам, но пока я вполне удовлетворен своей холостяцкой жизнью! — с улыбкой ответил маркиз.

— Вам следует думать о будущем, — назидательно произнесла королева. — Вам нужен сын, который унаследовал бы ваше имя, состояние, земли и занимал бы придворную должность. И, конечно, несколько дочерей, которые переняли бы красоту вашей матери!

На эту тему маркизу разговаривать совершенно не хотелось.

К счастью, его неприятный tete-a-tete с королевой внезапно прервался: на ленч стали приезжать остальные приглашенные.

Как и опасался маркиз, это оказались пожилые государственные мужи Голландии, способные говорить только на серьезные темы и почти никогда не смеяться.

Поскольку у Ее Величества после ленча была назначена встреча, трапеза длилась недолго.

Прощаясь с маркизом, королева сказала:

— Мне очень жаль, что я должна идти.

Могу только выразить надежду, милорд, что вы еще навестите меня, прежде чем уехать из Голландии.

— Я почту за честь, Мадам, если вы позволите мне это сделать, — с поклоном ответил маркиз.

Королева тотчас вышла, и маркиз наконец смог уехать из дворца.

Было еще довольно рано, так что он решил последовать разумному совету графа и заехать к баронессе.

Кучер быстро нашел нужный дом, и, когда карета остановилась, лакей слез с козел, чтобы позвонить в дверь.

В эту минуту наблюдавший за ним маркиз с удивлением заметил, что дверь дома приоткрыта. Он присоединился к лакею, и они немного подождали, но к двери так никто и не подошел.

Решив больше не тратить времени, маркиз энергично открыл дверь и вошел в дом.

В холле было полутемно и прохладно, поэтому пришлось остановиться, чтобы глаза могли привыкнуть к новому освещению, показавшемуся особенно тусклым после ослепительно яркого летнего солнца.

Пока маркиз раздумывал, куда ему направиться, с дальнего конца холла послышался отчаянный крик.

Не колеблясь ни секунды, маркиз поспешил туда, распахнул дверь и вошел в комнату.

Сцена, представшая его взору, потрясла воображение: Лила двумя руками тянула на себя раму картины, а коренастый молодой человек занес над ее головой кулак.

Он нацелил удар ей в лицо, но Лила нырнула за картину — и второй удар пришелся ей в плечо.

Она снова закричала.

Маркиз стремительно шагнул к ним.

— Что тут происходит? — грозно спросил он.

Ни Никлас, ни Лила не слышали, как он вошел в комнату, и в крайнем удивлении повернулись к нему.

Увидев, что вошедший мужчина очень высок и силен, Никлас инстинктивно ослабил руку, сжимавшую раму картины.

Лила, продолжавшая изо всех сил тянуть ее на себя, отлетела назад и упала.

— Как вы смеете бить женщину! — воскликнул маркиз, прежде чем Никлас успел хоть что-то сказать. — Убирайтесь, пока я не сшиб вас с ног!

Его угрожающий тон и мощная фигура ясно дали понять молодому голландцу, что сопротивление бесполезно.

Он мигом повернулся и бросился к двери.

Маркиз даже не потрудился проводить его взглядом, а стал помогать Лиле подняться.

Она почувствовала такую радость от бегства Никласа, что забыла про картину и судорожно стиснула его руку.

— Спасибо вам… Спасибо огромное! — повторяла она. — Вы пришли… так вовремя!

Маркиз поддерживал ее за плечи, пока не почувствовал, что она твердо стоит на ногах.

Едва опомнившись, Лила инстинктивно прижала руку к плечу, которому досталось от кулака Никласа.

Увидев это, маркиз сказал:

— Этот человек причинил вам боль! Что вы делали и почему он вас бил?

— Это… Никлас Алнрадт, младший пасынок моей тети, — с трудом произнесла Лила. — Он хотел… украсть одну из картин… которые завещаны моей тете… до конца ее жизни. А потом… они должны перейти к его старшему брату.

Увидев, что Лила больше не нуждается в его поддержке, маркиз нагнулся за упавшей на пол картиной. Там был изображен пейзаж с конькобежцами, очень похожий на тот, что он купил накануне, и не менее хорошо исполненный.

Маркиз бережно положил картину на кресло и обернулся.

Лила медленно опустилась на кушетку, словно ей было трудно держаться на ногах. Она все еще терла рукой плечо, и маркиз понял, что ей очень больно.

— Но, право же, — недоумевал он, — здесь должен быть кто-то для охраны этих полотен! Я вижу, среди них немало ценных.

Где вся прислуга?