Читать книгу - "Родительный падеж - Мила Иванцова"

Житейские испытания последних лет странным образом сформировали ее имидж, который, казалось бы, должен был отражать ее девичье мировосприятие. Маша высветлила волосы, иногда добавляя к блонду пряди других оттенков. Она очень придирчиво относилась к своему гардеробу, обуви, макияжу, маникюру — все должно было быть безупречным. Девушка прилагала немалые усилия, чтобы содержать купленное в порядке — выстиранным и выглаженным, обувь — отремонтированной, и неожиданное пятно или потерянная заклепка на джинсах надолго могли испортить ей настроение. Красилась она ярко, заметно и обязательно. Просыпалась для этого на полчаса раньше Софийки, подружки, с которой они снимали двухкомнатную квартиру. Та могла пожертвовать макияжем, но не пропустить завтрак, а Маша — наоборот: глотала на ходу кофе и запихивала бутерброд в сумку, но «фейс-контроль» в зеркало у выхода из дома был придирчивым, потому что прежде всего она должна была нравиться самой себе.

Парни в институте и разных компаниях, а также взрослые мужчины не обходили девушку своим вниманием, тем более что она странным образом легко общалась с ними так, что каждый считал себя в фаворе. Это, конечно, ее радовало, но «глюк программы» заключался в том, что, имея яркую внешность и достаточно знакомых, которые хотели бы более тесных отношений, Маша жестко держала дистанцию и, несмотря на свой растиражированный глянцевыми журналами вид, житейским умом обделена не была. Мама ее понимала и объясняла себе дочкин «стиль» как защитную реакцию и недоверие к мужчинам после предательства отца, а Антону проще было видеть в ребенке легкомысленную, капризную блондинку, и дочка демонстрировала ему то, «что заказывали».

И вот теперь у Маши появилась новая идея фикс — она услышала, что у отца на СТО работает специалист, который разрисовывает тачки, и загорелась. Добавить к имиджу еще и аксессуар в виде индивидуализированной машины — это вам не помаду поменять! Сервант, говорят, хороший специалист, но он был готов выполнить любой ее заказ, это было приятно и… скучно. А вот встреча с Лесей, на которую она так глупо рявкнула, что и самой потом было стыдно, кое-что изменила в Машиных взглядах на будущее любимой машинки.

Странной была, по мнению Маши, эта художница, но интересная. Обычно блондинки живут в своих дорогих и аккуратных мирах и не пересекаются с непонятными мирами неформалов типа хиппи, ролевиков, готов, панков и разных там скинхедов. Но почему-то Маше хотелось приглядеться к Лесе внимательнее и прислушаться к ее советам, хотя девушка их и не давала, а только не очень похвально реагировала на идеи заказчицы. Почему-то эта небрежно одетая творческая единица вызывала у нее доверие и просто девичий интерес. А может, Маша заподозрила, что та рыжая кофта-кенгуру, потертые джинсы и разрисованная торба через плечо — это всего лишь ширма, тоже своего рода защита от внешнего мира? Казалось даже, что они уже где-то виделись, встречались, хотя и не были знакомы близко. Итак, Леся ее заинтересовала куда больше, чем Сервантес, который по всем признакам «запал» на Машу, но к мужскому вниманию ей было не привыкать.

* * *

Пропустив учебный день в институте, Леся наверстывала упущенное вечером дома — копалась в Интернете в поисках информации для факультетской инсталляции о творцах эпохи Возрождения. Хотелось отыскать не всем известные факты, а что-то особенное, небанальное. Впрочем, разве может быть банальным Леонардо да Винчи? Она преклонялась перед могуществом и широкоохватностью его разума, разнообразием талантов, его любознательностью к окружающей действительности и ко вселенной. Девушка размышляла, как трудно в любые времена быть не таким, как все, суметь оставить после себя след. Это сегодня он для нас — гений эпохи Возрождения. А для кого-то был простым чудаковатым соседом. И сколько имен стерла история, хоть были и другие, мечтавшие сделать что-то значительное. Мечтали. Хотели. Но хотеть — мало. Человека ценят не за мысли и не за слова, а за поступки.

Тихо открылась дверь комнаты. Мама принесла чашку с ароматным чаем и печенье в вазочке.

— Спасибо, мам! — улыбнулась Леся, оторвавшись от компьютера и посмотрев на Светлану, а мать наклонилась и поцеловала ее в макушку.

— Ты еще долго?

— Не знаю. Надо порыться, — ответила Леся, раздвигая на столе книги и размещая там чашку и вазочку.

— Опять не выспишься, — пробурчала мать, погладила дочку по голове и замерла возле нее в полутьме комнаты.

Светлана ничего не говорила, но и не отходила. Просто стояла возле взрослой уже дочери, положив ей ладонь на плечо, а Леся наклонила голову к ней. Светлана осознала вдруг, как быстро пролетело время, как стремительно выросла дочка, а она себя старой еще не считает. Будто остановившись на бегу, она оглянулась на свою жизнь — много чего можно было оживить в памяти, да не все хотелось вспоминать. Сегодняшний день ее тешил результатами собственных усилий — дом, достаток, семья, нормальный ребенок, муж…

Муж тот самый, первый. Хотя брак второй. Вот такой каламбур. У многих знакомых женщин в возрасте за сорок уже не первый брак, соответственно, и муж, а у нее так.

Вернувшись из роддома в первые дни нового года вместе с Максимом, который пришел забрать ее с ребенком из больницы, она заметила, как он трепетно относится к малышке, как не может надышаться на тогда уже бывшую жену, выслушала его покаяния и признание, что он однолюб, предположила, что отцовство и правда сможет все изменить в их жизни, и разрешила Максиму остаться. Все-таки ребенку не помешает иметь отца. Еще и родного. А через пару месяцев они снова зарегистрировали брак. Более того, мать Максима посоветовала еще и обвенчаться. Странно это было, но — сделали.

Надо сказать, что Светлана никогда не считала Максима плохим человеком. Но жизнь показывает, что хороший человек — это не профессия. Отсутствие характера, какого-то стержня внутри — это была, наверное, черта, которая выпала ей в комплекте к «хорошему человеку» и отравляла жизнь семьи. Ему бы родиться женщиной, прожить за спиной у энергичного мужа, воспитывать детей, мыть полы и жарить картошку на всю семью. Но от главы семьи ожидалось нечто иное. В решительные моменты Максим только пожимал плечами, разводил руками и произносил: «Ну, что тут поделаешь?» Иногда, правда, он рассуждал вслух о том, как было бы хорошо удрать из этой страны куда подальше, и подробно объяснял, почему «там» жить лучше, чем «тут». Он любил книги, помогал по хозяйству, гулял с Лесей на площадке и читал ей, но на работу ходил, потому что «должен», и как-то без большого сожаления пережил сокращение в трудные времена. Жизнь требовала решений и действий, но ни на то, ни на другое Максим был не способен. Он был тихий, мягкий и неконфликтный, что само по себе и хорошо, но это не едят.

У каждой семьи должна быть голова. Уставшая от безрезультатных попыток стимулировать мужа к действиям, Светлана осознала, что ее семье, чтобы выжить, придется иметь голову с женским лицом. И впряглась… Иногда руки опускались от усталости и отчаяния, от простого женского желания опереться на сильное мужское плечо. Ей хотелось иметь единомышленника, соратника, с которым в паре «один плюс один» они составляли бы куда больше, чем два. Иногда брало зло и хотелось, как в юности, поставить крест на этом симбиозе, где она ощущала себя мужиком в юбке, но это уже было не смешно — разводиться со своим мужем дважды. Тем более что Леся любила отца, да и сам он очень боялся потерять «своих девочек» и, собственно, ничего плохого не делал. Он просто плыл по течению в русле, которое прокладывала жена.