Читать книгу - "Снова влюблена? - Эмералд Бакли"

– Да. Он сказал, что коллеги видят во мне специалиста, но не женщину.

– Ваш босс, дорогая, слепой осел. Вы – красивая, соблазнительная, сексуальная. Проблема в другом…

– В чем же?

– Объект вашего желания, насколько я смогла понять, рассудочный и вместе с тем избалованный женским вниманием мужчина. Такие, как он, привыкли получать все на тарелочке, не тратя лишних усилий.

– Пожалуй, – не совсем уверенно согласилась Констанс.

– Так вот. Рассудочные мужчины не любят раскрываться. Они похожи на устриц, которые прячутся в своих раковинах. Это очень удобно. У нас нет времени на то, чтобы выманивать его оттуда… А раз так…

– А раз так?

– То женщина должна просто разбить раковину. Одним ударом. Взять молот потяжелее и треснуть по чертовой скорлупе, как следует.

– И что же это за молот?

– А вот это я вам сейчас объясню.

Брайан не стал звонить в Лондон, понимая, что Маккормик и Паркер дадут ему те же самые инструкции, только облекут их в другие слова. Все нужно решать на месте. Вдвоем. Играть надо на победу, тогда и Констанс изменит свое, похоже не очень лестное, мнение о нем.

Сегодня или никогда. Сегодня или никогда. Констанс снова и снова повторяла эти слова, возвращаясь в отель. Она понимала, что их безмятежному пребыванию в Эдинбурге наступает конец, что в самые ближайшие дни ситуация изменится коренным образом и события могут пойти по непредсказуемому пути.

Сегодня или никогда. Сегодня или никогда. Они с Брайаном договорились, что вечером обсудят детали плана, но теперь в голове Констанс складывался другой план.

Брайан еще не вернулся, и это обрадовало ее. Констанс разложила на кровати белье – узенькие кружевные трусики и бюстгальтер, – приготовила расписанный цветами атласный халат и отправилась в ванну. Полчаса в горячей воде с ароматической солью, – чтобы открыть поры кожи. Потом заняться ногтями. Потом вымыть волосы.

Выйдя из ванны, Констанс высушила волосы феном, растерлась жестким полотенцем, но не стала пользоваться никакими кремами и лосьонами. Вместо этого она открыла коробочку с духами и вынула изящный флакон. Всего несколько капелек в нужных местах, как учила Сибилла. Затем белье. Нежное прикосновение тончайшего шелка напоминало робкие ласки неопытного любовника. Констанс закрыла глаза, представляя, как его пальцы тянутся к ней, скользят по ее плечам, по груди, по бедрам… Ощущение было настолько сильным, что Констанс застонала от острого, непреодолимого желания. Если бы Брайан был здесь… И, наконец, халат. Короткий, с широкими рукавами, без пуговиц, но с запахивающимися полами и широким поясом. Легкий, почти невесомый. Алый, с пурпурными цветами.

Констанс посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась – спокойно и уверенно, как улыбается знающая свою силу женщина.

Берегись, Брайан Дорретти.

Ждать долго не пришлось. В замке повернулся ключ, дверь открылась. Брайан торопливо прошел через гостиную. Один.

Констанс постояла у двери, прислушиваясь, но никаких других звуков до нее не донеслось. Она уже собралась выбраться на разведку, когда зазвонил телефон. Брайан снял трубку после третьего звонка.

– Да? – Пауза. – Да, ужин на двоих. – Снова пауза. – Никаких изменений.

Вот как! Он заказал ужин в номер. Интересно, знает ли Брайан, что она уже здесь? И кто второй? Неужели он решился пригласить кого-то из своих многочисленных подружек? Придется подождать.

Примерно через четверть часа позвонили уже в дверь, и Констанс услышала торопливые шаги.

– Ужин для мистера Дорретти! – громко известил официант.

Брайан ответил что-то, но очень тихо. Звон стекла, поскрипывание колесиков…

– Спасибо, сэр, приятного вам вечера с миссис Дорретти.

Миссис Дорретти. Хотелось бы на нее взглянуть!

Следующие четверть часа прошли в мучительном ожидании. В номере установилась полная тишина. Расхаживая по комнате, то и дело поглядывая на часы, стрелки которых словно приклеились к циферблату, Констанс чувствовала, что сойдет с ума, если не сделает хоть что-нибудь.

В ванной полилась вода – Брайан принимал душ.

Негромкое, но выразительное ругательство – прищемил палец?

Грохот – похоже, что-то разбилось.

И снова тишина.

Констанс выждала еще пять минут.

Хватит. Пора действовать. Она посмотрела на себя в зеркало – волосы в порядке, макияж тоже, ногти накрашены. Вперед!

Она решительно выступила в гостиную, сделала два шага, остановилась, хлопнула себя по лбу и вернулась в комнату.

Бумаги!

Папка со списком картин. Не слишком хороший повод, чтобы врываться в спальню мужчины поздним вечером, но другого не нашлось.

Бросок через гостиную, резкий стук в дверь и не ждать ответа.

– Брайан! У меня идея!

Он спал! На столике остывал заказанный ужин, на тумбочке горела лампа, а Брайан преспокойно дрых на кровати, прикрывшись покрывалом.

– Эй, проснись, лежебока! Нам надо поговорить. Вставай быстрее и слушай, что я скажу. – Констанс присела на край кровати и потрясла его за плечо.

Брайан открыл глаза.

– Что? Уже утро?

– Еще вечер. Но я кое-что придумала.

Констанс наклонилась к нему. Полы халата, как и было задумано, разошлись, и едва затянутый пояс уже не мог удержать их. В сонных глазах Брайана мелькнуло удивленное выражение, но уже в следующее мгновение его взгляд скользнул ниже, к темнеющим под тонкой шелковой сеточкой соскам, и еще ниже…

– Ты уже готов? – хриплым голосом спросила Констанс.

И он молча кивнул, как кивнул бы, наверное, и в том, случае, если бы его спросили, не он ли, случайно, застрелил президента Кеннеди.

Брайан не знал, снится ему это или нет. В какой-то момент он решил на всякий случай ущипнуть себя, но потом передумал: уж лучше такой сон, чем тягостная реальность, заполненная бессмысленными мечтами.

Констанс сидела на краю кровати и, казалось, не замечала, что полы ее халата разъехались, и что под ними нет ничего, кроме обнаженной плоти, едва прикрытой ажурными розовыми полосками. Ее упругие, гладкие, как шелк, округлые груди напоминали два шарика сливочного мороженого, которые так и требовали, чтобы их облизали.

Желание, всколыхнувшееся в Брайане при первом взгляде на это восхитительное тело, нарастало так стремительно и мощно, что грозило разорвать его.

– Я переписала все картины. Их шестнадцать. Наибольшее сомнение вызывают, конечно, те, которые не подвергались тщательной экспертизе. Вот, посмотри сам.

Она положила ладонь ему на грудь, и Брайана словно пронзило электрическим током. Он вздрогнул и попытался вжаться в матрас. Кровь била в виски, как африканский тамтам. С отчаянием капитана, наблюдающего за тем, как ломаются мачты и судно превращается в непокорную его воле игрушку для волн, Брайан все острее понимал, что теряет контроль над собой.