Читать книгу - "Наложница визиря - Джон Спиид"

На самом деле никто из них этого не заметил… Дорога казалась такой же, как и всегда, хотя возвышенности в последнее время стали круче.

— Впереди лежит особенно трудная дорога, по узкому перевалу. Но Деога говорит, что сегодня ночью мы остановимся в дхармсале, а по перевалу пойдем завтра.

Слиппер поджал губы.

— В дхармсале, — повторил он разочарованно.

— А почему ты называешь его Деога? — прошептала Люсинда на португальском.

— Его так зовут индусы. Я не знаю почему. Я узнал это из разговоров с ними, — зубы Джеральдо мелькнули под ухоженными и аккуратно подстриженными усами. — Это мой первый разговор на португальском за весь день.

— Да, — вздохнула Люсинда, чувствуя, как напряжение уходит из ее плеч. — Я тоже устаю от постоянных разговоров на хинди. Для меня удовольствие — поговорить с тобой.

— А для меня — с тобой, Люси, — ответил Джеральдо. Он смотрел ей прямо в глаза, и она отвернулась, подумав, не покраснели ли ее щеки.

— О чем вы разговариваете? — спросил Слиппер на хинди.

* * *

Во второй половине дня, ближе к вечеру, караван добрался до дхармсалы. В отличие от гостиниц, дхармсалы принадлежали правительству и были бесплатными. Дхармсалы Биджапура славились своей суровостью, тем не менее купцы, путешествующие с товаром, предпочитали их гостиницам из-за безопасности. Ворота на ночь запирались и отпирались только утром, после того как гости проверили свои пожитки. Если у кого-то находили чужие вещи, его арестовывали, а иногда и убивали прямо на месте.

Да Гама и Патан быстро разместили караван. Лошадей поставили в конюшни, людей отправили в простые гостевые домики, приготовили еду, подали ужин.

Начальник дхармсалы уже собирался запереть ворота, но тут внезапно подъехали хорошо вооруженные всадники. После непродолжительного разговора и небольшого бакшиша начальник позвал Патана.

— Бери кошель, Деога, — сказал Патан, и двое мужчин отправились на встречу с всадниками.

Патан держался позади, предоставляя Да Гаме вести беседу. Да Гама осмотрел лица всадников, кольца и серьги, богато украшенных коней и блестящее оружие.

— Могу ли я поверить, что вы гарантируете нам безопасный переезд?

В основном переговоры вел разбойник с темным шрамом на плоском носу. Его рука сжала украшенную изумрудами рукоятку кинжала.

— Благородство клана Трех Точек хорошо известно. Нужен только небольшой знак вашего уважения. Вы думаете, у нас нет чести?

Потребовалась четверть часа, чтобы договориться о точном размере этого небольшого знака уважения.

— Проси доказательств, — прошептал Патан, после того как о цене договорились.

Всадники переглянулись, а затем мужчина со шрамом на носу завернул рукав и продемонстрировал Да Гаме три черных точки, вытатуированные на сгибе локтя.

— Что ты думаешь? — спросил Да Гама у Патана, который просто пожал плечами.

Наконец Да Гама отсчитал горстку золотых риалов.

— Желаю вам приятного путешествия, — сказал ему всадник, опуская рукав.

— Вы не будете нас сопровождать?

— Мы похожи на охранников? — фыркнул всадник. — Вы будете в безопасности. Мы станем за вами наблюдать.

— Но вы нас не увидите, — добавил его товарищ.

Не кланяясь, не произнеся больше ни слова, всадники развернулись и поехали прочь.

— Теперь ты видишь, Деога, почему я хотел иметь собственных охранников?

Да Гама беспомощно посмотрел на Патана.

— Мне объяснить тебе, почему мы не наняли охранников? — спросил он. — Потому что Дасана не мог себе их позволить. Он с трудом нашел деньги, чтобы заплатить эту взятку. Если бы не семейный долг по отношению к родственникам, я никогда не согласился бы на эту работу.

Да Гама пошел прочь. Патан, лишившись дара речи, смотрел ему вслед.

Наконец снова появился начальник дхармсалы и жестом показал, что им обоим следует зайти внутрь, после чего запер ворота. Солнце зашло, из-за крупных серебристых облаков появилась луна.

* * *

— Сегодня ночью ты будешь спать как индусы, — сказала Майя, когда они с Люсиндой осматривали небольшую комнатку в дхармсале, которую им предстояло разделить. В двух противоположных концах помещения лежали два стеганых коврика. — Ты когда-нибудь раньше спала на полу?

«Она издевается надо мной? Смеется?» — подумала Люсинда.

— Это будет первый раз, — сказала она вслух.

— Сколько всего в первый раз! Так много нового опыта для нас обеих, — заметила Майя, направляясь к одному из ковриков и не глядя на Люсинду.

«Интересно, ей со мной так же неуютно, как мне с ней?» — подумала Люсинда.

Она попыталась открыть латунный замок большого, обтянутого кожей сундука. Он трудно отпирался, но в конце концов замок скрипнул и открылся. Звук эхом отдался от высоких побеленных стен, напоминая выстрел из ружья. Майя тем временем выложила на коврик немногочисленные пожитки из холщового мешка, который принесла с собой. Люсинда сравнила их с множеством предметов одежды и белья у себя в сундуке.

— Я тебе завидую, Майя, — тихо сказала она.

— Правда? — так же тихо ответила Майя, не поднимая головы. Она достала две грубо сделанные деревянные коробочки из своего мешка.

— Что это?

Майя молча спрятала их под стеганое одеяло.

— Разве мы не подруги? — спросила Люсинда.

— Ты — дочь моего владельца, — все так же не поднимая головы, ответила Майя.

Люсинда вздрогнула.

— Нет, это не так!

— Ты это отрицаешь? Меня купил твой отец!

— Мой отец мертв! — выдохнула Люсинда. — Кто тебе это сказал?

Взгляд горящих глаз Майи объяснил ей все.

— Слиппер… — медленно произнесла Люсинда.

Майя пробормотала что-то себе под нос.

— Смотри, если хочешь, — сказала Майя и подтолкнула деревянные коробочки к Люсинде.

Внутри меньшей коробочки находился матерчатый мешочек. Из него высыпалась золотая сеточка, украшенная бусинами. Люсинда подняла ее кверху, растягивая в руках.

— Это головной убор?

Майя кивнула.

— Какой красивый! По какой тяжелый!

Бусинки засверкали в свете лампы. Некоторые оказались прозрачными и стеклянными, другие — белыми.

— Человек, который отдал ее мне, сказал, что она принадлежала моей матери.

— Понятно, — сказала Люсинда и осторожно убрала ее назад. — А это что? — спросила Люсинда, открывая длинную коробочку.

— Тот человек сказал, что это принадлежало моему отцу. По кто знает? В любом случае мне хочется так думать.