Читать книгу - "Правда по Виргинии - Мария Фашсе"

– Я нашел лекции по психолингвистике, – сказал он. – Помнишь, у меня их тогда не было?

Я нахмурила лоб.

– Я могу дать тебе их переписать.

– Хорошо.

– Я тебе их сейчас принесу. Хочешь?

– Хорошо. Триста шестая. – Я не собиралась ждать, когда он спросит у меня номер комнаты. В коридоре послышался приглушенный смех и тяжелое дыхание. Иногда мне было сложно представить себе, как эти студенты, которые кажутся такими далекими от секса, занимаются любовью. Интересно, Сантьяго это тоже слышал?

Я не знала, что лучше, – прибраться в комнате или привести себя в порядок. И я решила сделать и то и то наполовину, на большее у меня не было времени: я почистила зубы, пальцами причесала волосы, собрала в сумку одежду, которую я примеряла перед выходом, и убрала сумку в шкаф.

– Иду.

Сантьяго стоял на пороге, с конспектами в руках. Он успел снять пальто. Я – нет.

– Вот они.

Иногда он говорил на аргентинском диалекте. Я просмотрела записи, ничего не понимая, буквы расплывались перед глазами.

– Хорошо. Спасибо. Спокойной ночи. Но Сантьяго не уходил. Он почесал лоб.

– У тебя еще не было первых занятий?

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что тогда тебе могут пригодиться мои записи, если ты разберешь почерк. Я их тоже принес. Если хочешь…

Сейчас он перешел на кастильский; мне больше нравился кастильский вариант, он казался мне более уважительным, а иногда даже более интимным.

Я сняла пальто и повесила его на стул. Затем помыла чашечку от кофе, которую оставила на письменном столе. Я уже села на кровать, когда Сантьяго снова постучал в дверь. Я поправила кровать и пошла открывать.

– Я перепишу и верну тебе все. Завтра. Он кивнул.

– Какой у тебя номер комнаты? – спросила я, хотя прекрасно знала, что триста двадцать второй. – Я спрашиваю, чтобы знать, куда потом тебе их занести.

– Триста двадцать второй.

– Хорошо. Тогда до завтра.

Я поцеловала его ближе к уху, но не спешила отодвигаться; он повернулся и коснулся своими губами моих. Мы целовались по-настоящему: губы, языки, зубы.

Я оперлась на полуоткрытую дверь, которая со скрипом выскользнула из-под моей спины. Он продолжал целовать меня, пока моя спина медленно передвигалась от двери к стене. Я захлопнула дверь.

С одной стороны – твердая стена, с другой – рот Сантьяго, а я посередине, теряя сознание. Его губы расплывались в улыбке, не переставая меня целовать, я захотела открыть глаза, но испугалась, что он смотрит на меня. Сантьяго впился в мой рот, как в сочный арбуз. Я обеими руками ухватилась за его лицо, словно боясь, что оно исчезнет.

«Ты останешься ночевать у меня?» – подумала я, но произнесла это вслух. Мой голос Прозвучал настойчиво и слишком по-детски, словно я просила еще одну поездку на карусели, когда Мы уже вышли из парка аттракционов.

4

Через несколько дней после этого праздника закончился семестр. Мы оба продлили наше пребывание в Европе по обмену с другими университетами. Я уехала в Лондон, Сантьяго – в Мюнхен. Мы писали друг другу письма, где выражали (прежде – всего, я) желание снова где-нибудь когда-нибудь встретиться. Мы никогда не вспоминали тот случай. А, собственно говоря, какой случай?

Мы занимались любовью четыре ночи подряд. «Ты не хочешь пригласить меня ночевать сегодня?» – спрашивал Сантьяго каждый вечер. Мы смеялись. «Хочешь?» – «А ты хочешь?» Я вспоминала каждую ночь и следующий за ней день. В воспоминаниях слова и действия Сантьяго были настолько реальны, что казалось, это происходит сейчас. «Твое лицо, – говорил он и проводил по нему пальцем, словно показывая что-то на карте, – оно все время меняется. И твое тело в темноте тоже другое, оно кажется больше». Или:

«Мне нравится, что ты закрываешь глаза, занимаясь любовью, как маленькие дети, которые верят, что, когда они не видят, их тоже не видят».

«Если бы я тебя не встретила, я бы много потеряла, – говорила я, показывая на смятую постель. – Теперь я могу умереть спокойно». Или, может быть, я ничего не говорила, просто думала так, всегда более трагично, чем все было на самом деле. Дело в том, что с Сантьяго все казалось не так трагично: когда я была с ним, я чувствовала, что могу умереть в любой момент. Есть такие места. Венеция, например. Города небывалой красоты: ты понимаешь, что не смогла бы жить там. Я смотрела на Сантьяго и видела только секс, опасность и смерть. На самом деле, я могла бы умереть от усталости, потому что я не могла уснуть, когда Сантьяго лежал рядом.

Когда я вернулась в Париж после поездки в Лондон, Сантьяго был в Милане. Он не приехал во Францию, хотя я могла бы поехать к нему в Италию. Незадолго до того, как вернуться в Буэнос-Айрес, я познакомилась с Диего.

5

Мы с Сантьяго сидели на диване в баре «Палас» в Мадриде. Большой диван с зеленой обивкой, похожий на те, которые стоят в доме в Банфилде. Арабский ковер, лампы, картины в позолоченных рамах напоминали мне гостиную моей матери – разные варианты китча. Прямо над нами переливался разными цветами стеклянный купол. Официанты бесшумно передвигались по залу, и только несколько пожилых, хорошо одетых женщин тихо разговаривали, сидя на зеленом диванчике в другом конце зала. Если бы не зеркала, можно было подумать, что мы находимся в каком-то соборе. Дом в Банфилде тоже чем-то напоминал церковь.

– Не смотри на меня так. Я лучше сниму очки, чтобы мне было не так стыдно.

– Как здорово, что, снимая очки, ты избавляешься от стыда, – сказал Сантьяго, не переставая смотреть на меня. – Я не помню, чтобы раньше ты была такая застенчивая. Я тебя рассматриваю, – объяснил он, словно поправился.

Наши лица выражали одно и то же – сомнение или, наоборот, определенность: ведь мы изменились.

Официант подошел, держа мартини и апельсиновый сок так, словно это были неотъемлемые компоненты празднования Евхаристии. Но ни в голосе, ни в движениях Сантьяго не было ничего торжественного.

– За удовольствие снова увидеть тебя, – сказал он, поднимая стакан. Затем, словно он собирался сделать предложение, Сантьяго вытащил из кармана замшевого плаща маленькую коробочку, обшитую синей тканью: – У меня есть для тебя подарок.

Серебряные серьги с черным камешком в центре. Я несколько секунд подержала их в руках, и мне вспомнился образ святой Лусии, где взгляд ее направлен на блюдечко в ладони правой руки. Они были похожи на глаза Сантьяго: черные и туманные, в них ничего нельзя было прочитать.

– Давай посмотрим, как они тебе пойдут.

Я надела их. Я хотела, чтобы глаза Сантьяго были в моих ушах, где угодно, только не передо мной. Я подумала о Диего. Подумала: мне не следует делать это. Подумала: в любом случае, я это делаю последний раз.

Мы договорились об этой встрече заранее. Мы решили, что встретимся, еще до того, как я познакомилась с Диего. Я возвращалась в Буэнос-Айрес и предложила встретиться в Мадриде. После знакомства с Диего я бы могла отменить встречу, но не сделала этого.