Читать книгу - "Речной дьявол - Диана Уайтсайд"

От болезненных воспоминаний Ричард поморщился: он ненавидел порку. Вплетенные в плеть веревки кусочки металла больно впивались в тело, рвали плоть, и его рубашка после порки зачастую делалась мокрой от крови. Все же он выучил математику и стал морским офицером, чтобы потом уйти из флота ради счастья Дездемоны.

Ричард и своего сына пытался учить так, как учил его отец, только вместо плети использовал трость, но по мере взросления Хэл становился все более необузданным, а потом и вовсе исчез.

Когда Хэл убежал, Ричард очень беспокоился, но вскоре Виола получила от Хэла первое письмо. Узнав, что тот вступил во флот юнионистов, Ричард ужаснулся. Как младший брат, сын и внук морских офицеров, он не верил, что его неукротимый сын способен успешно нести службу на военном корабле.

Потом победитель Новоорлеанского сражения – эскадра, блокировавшая Западный пролив, встретилась под Виксбергом с Западной флотилией канонерских лодок – завоевателями Мемфиса. Ричард стоял, ликуя, на своем фрегате вместе со старыми морскими волками, когда мимо проходили обшитые металлом канонерские лодки.

И он заплакал, не стыдясь слез, когда увидел «Сент-Пол», под свежей краской которого скрывались многочисленные боевые шрамы, и своего высокого светловолосого сына, бравого капитана. Хэл казался слишком молодым, чтобы командовать канонерской лодкой такого класса, но он заслужил эту честь, когда его коптящая калоша выбила мятежников с фланга Гранта в Шайло.

Боже правый, как же они в тот вечер обнимались! Это был великий день, но он быстро кончился. К тому времени, когда морская эскадра вновь вышла в океан, они с сыном опять стали злейшими врагами.

С тех пор Ричард часто задумывался, не был ли успех Хэла лишь счастливой случайностью военного времени. Впрочем, возможно, воинственный дух унес его беспечность, превратив в великого морского офицера, как превратил Гранта в великого генерала.

Предстоящая поездка обещала стать первой за десять лет, когда им с Дездемоной надо было делить одну спальню. Их физические отношения прекратились, когда она потребовала, чтобы Ричард отправился на юг и вступил во флот конфедератов. Всю войну Дездемона провела в их доме в Цинциннати, и с тех пор они держались друг с другом как чужие, объединяясь лишь когда ходили на светские приемы. После очередной, особенно жестокой, ссоры Ричард даже хотел отправить жену к ее родным в Кентукки, но это означало бы полное признание его поражения.

Что касается сына, Ричард не знал, хочет или нет, чтобы дела у Хэла шли хорошо, поэтому в несвойственном колебании он прикусил губу, потом выпрямил спину и решительно зашагал вверх по насыпи, чтобы раз и навсегда узнать правду о жене и сыне.

Старик, как про себя называл отца Хэл, шел по насыпи навстречу сыну; такой же прямой и гордый, как в Виксберге. Время его пощадило, не убавив дюймов, и теперь они были одного роста. Ричард по-прежнему оставался мускулистым, с орлиным взглядом, одним из самых уважаемых капитанов на Огайо и Миссисипи. Лишь седые волосы и глубокие складки вокруг плотно сомкнутого рта отличали его от человека, который столь беспощадно наказывал Хэла восемнадцать лет назад.

– Добрый день, сын, – сказал Старик и протянул руку.

Подав для важности голос, Цицерон в довольно доброжелательной манере принялся обнюхивать ногу незнакомца, и старший Линдсей осторожно потрепал его по загривку, на что пес ответил благодарным вилянием хвоста.

Откровенные предпочтения терьера озадачили Хэла. Что он себе позволяет? Рыкнув на его мать и облаяв каждого проходившего мимо матроса, пес выказывал готовность подружиться с несдержанным жестоким стариком. Хэл покачал головой и сделал шаг вперед.

– Добрый день, сэр, – обменялся он с отцом коротким рукопожатием. – Насколько я понял, вы с матерью намерены плыть с нами. Позвольте спросить: куда именно?

– До Сиу-Сити или, возможно, до Форт-Бентона. – Ричард взял жену под локоть и приосанился, словно приготовился к драке.

Недели, а то и месяцы на борту? Хэл прищурился.

– Серьезный вояж, – холодно заметил он. – Полагаю, для столь длительного путешествия вы купили места в каюте первого класса?

– Конечно.

– Тогда позвольте мне прояснить некоторые вопросы. – Он непринужденно оперся на трость.

Старик склонил голову набок, внимательно наблюдая за сыном, а Дездемона нервно повела плечами.

– На борту «Красотки» находится моя сестра Виола с мужем, Уильямом Донованом. Я рассчитываю, что все пассажиры будут относиться друг к другу с должным почтением.

– Что? Виола здесь? – Дездемона чуть не взорвалась. – Я не потерплю этого. Немедленно высади ее!

– Это невозможно. Она и ее муж – мои гости и, следовательно, на моем судне будут пользоваться всеми правами.

Цицерон тявкнул, словно хотел подчеркнуть значимость этих слов.

– Ричард, неужели ты позволишь своему сыну указывать мне, как себя вести? – прошипела Дездемона, поворачиваясь к мужу.

– Полегче, дорогая. Генри – владелец «Красотки чероки» и вправе распоряжаться здесь, если, конечно, это не нарушает безопасности судна и пассажиров. Пусть договорит. – Глаза Старика настороженно посмотрели на Хэла. Он как будто обсуждал морской закон, а не выступал миротворцем в споре между матерью и сыном.

Дездемона буркнула что-то себе под нос, но Хэл этого словно не заметил.

– Если их обидят – тем или иным образом, – виновные при первой же возможности будут высажены на берег.

– Высадить меня где-нибудь на песчаной банке? – ахнула Дездемона. – Ты не посмеешь.

– Очень даже посмею. Не зли меня, мать.

– О Боже! Ты слышал, что он сказал, Ричард?

– Замолчи, Дездемона. – Ричард сжал руку жены.

Не обращая внимания на мать, Хэл впился глазами в отца, готовый к схватке. Цицерон у его ноги тоже сделал стойку: он вел себя в точности как Гомер, всегда ввязывавшийся в потасовку с Хэлом.

У Старика на щеках заходили желваки.

– Я не знаю никакую дочь по имени Виола и никакого зятя по имени Донован, но обещаю, что со всеми незнакомцами, с которыми мне предстоит встретиться, буду обходителен.

– Очень хорошо. Вам лучше поторопиться с посадкой на «Красотку»; в течение часа мы отчаливаем. Я присоединюсь к вам через минуту, после того как отдам Эзре необходимые приказания.

К счастью, мать и Старик не стали больше мучить его расспросами и двинулись вниз по насыпи. Старик вел жену, поддерживая на неровных деревянных ступеньках, в то время как она, приподняв шлейф, горько сетовала на грязь.

Хэл нагнал их на плавучей пристани, где Старик остановился, чтобы получше разглядеть судно, а мать, встряхнув юбками, принялась придирчиво себя осматривать, не запачкалась ли, а потом бросила несколько торопливых взглядов вверх по течению реки, туда, где только что исчез из виду «Спартанец».