Читать книгу - "Оттенок ночи - Кэтрин Диан"

Она будет прятаться за этой ложью. Она надеялась, что он тоже так поступит.

Он прервал поцелуй.

— Талия…

Она уткнулась лицом в изгиб его шеи, чтобы не смотреть на него, когда говорила:

— Это просто секс.

Глава 14

«Это просто секс».

Это не могло быть просто сексом, по крайней мере, для Луки.

Но это не значит, что он этого не хотел. С ней? Конечно, он, чёрт возьми, хотел.

И, конечно, для неё всё всегда было так; это только он не осознавал правды: это всегда был просто секс.

Он вдохнул её аромат, но не мог не обратить внимания на запах сигарного дыма и запах другого мужчины, того, кто привёл её в игорный дом, того, кто прикасался к её шее.

Лука отстранился.

— Ты бы позволила ему кормиться от тебя?

Её голубые глаза встретились с его.

— Это ничего бы не значило. Я просто использовала его. Ты это знаешь. Ты знаешь, как это работает.

— Просто секс, — повторил он, ненавидя эти слова.

— Да. Просто секс. Это не значит, что я играю роль мишени. Я не понимаю, почему ты проводишь такую параллель. Но если ты не заинтересован…

Лука поймал её, когда она отстранилась.

— Я…

«Мне это нужно. Ты мне нужна».

— Это другое дело, — сказала Талия, смягчаясь.

— Чем это отличается? — Иисусе. Какого чёрта он спорит?

Потому что он не хотел быть таким же ничего не значащим, как тот парень-мишень, с помощью которого она спустилась вниз, несмотря на то, что прошлой ночью он предлагал себя именно для этих целей.

— Потому что я не хотела его, Лука. Но я хочу тебя.

— Прошлой ночью ты не хотела, — напомнил он ей. Её разозлило его возбуждение, она стыдила его за это.

Но сейчас Талия взяла его руку и запустила её под подол своего короткого облегающего платья. Она прижала его пальцы к своему разгорячённому лону.

— Нет, хотела.

Лука подавил стон, когда острое желание разлилось по нему, заставляя затвердеть его и без того набухающий член. Его пальцы скользнули сквозь тонкую кружевную преграду к её скользкому теплу. Иисусе.

— Так почему ты солгала мне?

— А как ты думаешь, почему? — спросила Талия с придыханием, пока он доставлял ей удовольствие. — Потому что я хочу тебя. Потому что я хочу трахнуть тебя, как всегда. Но реальность не меняется только потому, что мне нравится твой член. Завтрашний день не изменится только потому, что мне нравится твой член.

Её резкие, но эротичные слова вызвали противоречивые чувства. Желание. Обида.

— Так что же изменилось?

Завтрашний день всё равно наступит. Реальность всё равно существовала. Она в Ордене. Он… нет.

Но на самом деле Лука не хотел ответа, не хотел даже думать об этом. Он хотел притвориться, что завтрашнего дня не существует. И если она тоже захочет притвориться? Он примет это.

Что бы она ему ни дала, он примет.

Поэтому, когда Талия не ответила, Лука не стал спрашивать снова, только поглаживал её, пока она не задрожала, уткнувшись лицом в его шею. Другой рукой он обнял её за бёдра, прижимая к себе.

Было больно, но как же хорошо, как правильно было быть с ней.

Её пальцы зарылись в его волосы, посылая горячий ток по его крови. Когда Лука вонзил в неё пальцы, она вскрикнула, вцепилась в него, притягивая к своей шее — туда, где только что был другой мужчина.

— Я чувствую его запах на тебе.

Её хватка на его волосах усилилась, и Талия слегка откинула его голову назад, чтобы пристально посмотреть на него. Его пальцы выскользнули из неё.

— Заниматься сексом не значит, что я принадлежу тебе.

Её агрессивность всегда возбуждала его, и его член пульсировал от её тона.

— Если ты хочешь этого, — Лука взял её свободную руку и притянул к своей промежности так же, как она притянула его руку к своей, — тогда ты не имеешь права вонять другим мужчиной.

Она сжала его через тонкую ткань, и волна возбуждения прокатилась по его телу.

— О, правда?

— Правда.

Талия погладила его твёрдый член, борясь за власть, но у него всё же имелась гордость. Он позволил бы ей трахнуть себя. Он бы смирился с тем, что это его погубит. Но не с запахом другого мужчины на ней.

— А что, если я передумаю в душе?

— Я готов пойти на этот риск, — Лука встал со стула, заставляя её отступить.

— О, прямо сейчас, да?

Он обнял её, прижав её руки к бокам. Он уткнулся носом ей в ухо так, как, он знал, ей нравилось.

— Прямо сейчас, — он прикусил мочку её уха, наслаждаясь её дрожью, затем слегка подтолкнул её локтем. — В шкафу есть чистые полотенца.

Покачав головой, Талия пошла по коридору. Лука смотрел ей вслед, наблюдая за лёгким покачиванием её бёдер под облегающим чёрным платьем, смотрел на ниспадающие по спине каштановые волосы, пока она не скрылась в ванной.

«Завтрашний день не изменится только потому, что мне нравится твой член».

Идайос, это должно было вывести его из себя. Но какое это имело значение? Даже то, что он видел её последние несколько ночей, всё равно непременно его похерит, как только она уйдёт. И она уйдёт. Он понимал это. По крайней мере, так он говорил себе.

Пока Талия принимала душ, Лука занялся другими своими ранами и не обращал внимания на боль от клыков и пульсацию в члене. Его охватило предвкушение, которого он не испытывал уже много лет.

Промывая порез на груди, он заметил, что его возбуждённый член сильно натягивает боксёры.

— Значит, тебе нравится только она, да? — пробормотал Лука. — Понятно.

Он ничего не мог поделать со своей спиной, но всё будет в порядке. Он привык к этому. Чёрные рубашки приходились кстати.

Он перевязал порез и царапину от пули на плече, затем, прихрамывая, побрёл по коридору в ванную. Талия оставила дверь открытой, и он зашёл внутрь.

Она приоткрыла дверь душевой кабины и высунула голову наружу.

— Собираешься наблюдать за мной через стекло?

— Да.

Она усмехнулась.

— Сними их.

— Сама сними их с меня.

Её взгляд стал обжигающим. С ней всегда было так. Напряжённость. Неприкрытая сексуальность. «Потому что я хочу трахнуть тебя, как всегда».

Когда Лука сжал себя через трусы, её ноздри раздулись. Она убрала голову, и дверь душевой закрылась. Сквозь матовое стекло виднелись неясные женские очертания её тела, но он мог представить себе её пышные изгибы и каштановые волосы, потемневшие от воды, ниспадающие на спину.

Вода выключилась, и дверь приоткрылась сантиметров на тридцать,