Читать книгу - "Мертвым можно всё - Евгения Соловьева"

заняться, и почти сразу вспомнила, как Фарелли беспокоился о своей лютне. Выругав себя, что не проверила драгоценный инструмент раньше, Айлин метнулась к футляру, оставленному Аластором у стены, откинула крышку и замерла от удивления – лютня была совершенно сухой, словно на нее не попало даже самой крохотной капли воды. Да и сам футляр будто и не падал в ледяной ручей… как это возможно? Впрочем… Айлин прикрыла глаза, пробежала кончиками пальцев по крышке и тихо, изумленно вздохнула. Артефактный футляр! Непромокаемый… Так вот что сберегло лютню! Дон Раэн и правда сделал Лучано драгоценный подарок, да благословит его Странник.

Но чем же ей заняться в таком случае? Ох, да о чем тут думать? Рубашка и… прочее белье… которое Аластор надел на Лучано перед самым отъездом, – последние, оставшиеся сухими и чистыми. Вот и прекрасно, стирка – лучший способ отогнать любые мысли! Лучше – только чистка котлов, это она еще по Академии может подтвердить. Так, сначала надо набрать и натопить снега!

Следующие часа два-три ей не то что думать о пустяках, вздохнуть было некогда! Хотя одежды у них троих оказалось не так уж много – три смены белья у итлийца, одна у Аластора и две у нее самой, – но Айлин впервые оценила труд прачек. Ей пришлось раз за разом набивать снегом небольшую деревянную кадушку и топить его магией. Воды почему-то получалось до обидного мало, гораздо меньше, чем было снега, а заканчивалась она мгновенно! Айлин старательно терла тонкое полотно куском душистого мыла, взятым в дорогу для личных нужд, полоскала его, потом вычерпывала грязную воду, выливала во двор и заменяла ее свежей…

Закончив стирать, Айлин представила, что профанки всю жизнь стирают без магии, и ужаснулась. Как у них это получается?!

А потом еще пришлось думать, как развесить постиранное белье над крохотной печью! Не иначе как по очереди! И никакой магии для сушки, потому что остаться посреди леса с беззащитным больным на руках и потраченным на стирку резервом – полная глупость.

От влажной ткани, стоило разместить ее на предусмотрительно натянутой веревке, повалил пар, совсем как в купальне. Айлин истово понадеялась, что Лучано не станет хуже от такого влажного жара. И тут же насторожилась: во дворе оглушительно громко заскрипел снег, потом заржала лошадь… Приехал кто-то чужой или наконец вернулся Ал?

Прошло несколько томительно долгих минут, прежде чем заскрипело уже крыльцо, открылась дверь, и Айлин с облегчением развеяла заготовленный на всякий случай щит. Первым в дверь проскользнул Пушок, отряхнулся и кинулся к ней. Уткнулся холодным носом в ладонь, завертел хвостом, выплясывая задними лапами приветственный танец. Айлин тихонько счастливо вздохнула – наконец-то они вернулись! – и почесала Пушка за ухом.

Следом, задержавшись на крыльце, вошел Аластор, взъерошенный, заснеженный и отчего-то жутко недовольный. Бросив на нее взгляд, он все же неуловимо посветлел лицом и тяжело опустил на пол большой сверток, туго увязанный то ли в шерстяной плащ, то ли в одеяло.

Отстранив Пушка, Айлин поспешно подошла к Аластору и помогла снять плащ, расправив его и повесив на колышек сохнуть. Ал, поблагодарив ее улыбкой, подошел к печке, стянул влажные перчатки для верховой езды, вытянул ладони к самому огню и тихонько зашипел. Пушок насторожил уши.

– Как ты съездил? – осторожно спросила Айлин, глядя на Ала, лицо которого медленно меняло выражение от боли до тихого блаженства, когда руки перестали болеть и принялись отогреваться.

Аластор снова нахмурился, тут же посмотрел виновато и пожал плечами.

– Я тебе потом расскажу, ладно? Там вот теплая одежда, кое-какая еда, еще посуды немного… Фарелли так и не очнулся?

– Нет, – вздохнула Айлин, и Ал, слегка помрачнев, кивнул.

– Холодно, – вздохнул он, помолчав. – Даже у огня холодно.

И, прежде чем Айлин успела испугаться, что и он тоже заболеет – и что тогда делать?! – тоскливо добавил:

– Сейчас бы вина согреть. Только вина я не купил. Не успел…

– Есть карвейн, – поспешно напомнила Айлин, радуясь, что дело только в этом. – Помнишь, ты растирал синьора Фарелли? Там еще осталась половина фляжки. У него в сумке. Не думаю, что он рассердится, если ты отопьешь немного.

– Терпеть эту дрянь не могу! – с искренним отвращением выдохнул Аластор, но кивнул и направился в дальний угол у самой лавки, куда они поставили сумки.

Айлин тем временем развернула сверток, оказавшийся, как она и думала, одеялом, и принялась осматривать покупки. Так, еще две кружки, пара деревянных мисок, толстый теплый плащ, вязаные чулки… Еду она отложила в сторону, решив разобрать ее в последнюю очередь. А вот эти шерстяные рубашки очень пригодятся именно сейчас! Нужно сказать Аластору, чтобы немедленно переоделся в сухое и теплое!

Из угла донесся тихий звяк упавшей фляжки, потом шуршание, какой-то шелест, а потом Ал тихо и очень зло выдохнул, и Айлин поспешно обернулась.

– Что такое? – спросила она обеспокоенно.

– Нет… ничего, – отозвался Аластор, поспешно убирая флягу итлийца на место. – Знаешь, я уже согрелся. И карвейна не хочется… Поеду-ка я… прогуляться! Да, точно, прогуляюсь немного, тут заячьи следы были неподалеку!

Айлин с сомнением покосилась в окно. Это какого же размера должен быть заяц, чтобы его следы не замело недавней вьюгой? С медведя? Или он там бегал совсем недавно? Ладно, Ал – опытный охотник, ему виднее. Но какая необходимость ехать сейчас?! Ведь уже давно стемнело, еды у них достаточно, а на улице холодно, и Аластор еще совсем не отогрелся.

– Ты уверен? – осторожно спросила она. – Может, лучше отдохнешь, а на охоту съездишь с утра?

Аластор упрямо мотнул головой, и Айлин поняла, что, если будет настаивать, получится только хуже. Это как с Саймоном и остальными Воронами! Да что там, из всех ее знакомых юношей доводами разума и осторожности можно убедить только Дарру, которого и убеждать не надо – он сам первый эти доводы и высказывает. А всех остальных, если что-то вбили себе в голову, не переубедить.

– Ладно, езжай, – сказала она, глядя, как Аластор надевает еще не высохший плащ и идет к двери, а лицо у него при этом такое, что Айлин от души пожалела зайца, если тому не хватило ума убраться подальше. – Там, правда, холодно. Ну, ничего, не догонишь, так согреешься.

Аластор споткнулся на пороге, ругнулся и, обернувшись, воззрился на нее с непонятным выражением лица. А потом фыркнул и все-таки выскочил за дверь. Странно, что она такого сказала?!

– Пушок, а ты пойдешь на охоту? – поинтересовалась она у пса, развалившегося возле печки.

Пушок посмотрел на нее с неподдельным удивлением, очень выразительно покосился на окно, повернул к себе переднюю лапу и принялся выкусывать снег, намерзший между пальцами.

– Вот и я говорю, что там делать? – вздохнула Айлин.

Она бросила взгляд на итлийца – в себя тот не пришел, но жар явно начал спадать, – сменила влажную тряпицу на его лбу и тоже посмотрела в окно. В мутной пленке ничего не было видно, и Айлин, поколебавшись, подошла к двери и выглянула наружу.

Между деревьями, такими нарядными сейчас, усыпанными снежным серебром, жутко и чуждо маячила фигура мастера Крема. Близко к сторожке он, к счастью, не подходил, но и не уходил далеко. Наверное, выжидал, когда она заснет или просто ослабеет… Ну уж нет, не дождется!

Айлин передернуло, стоило только вспомнить, как алчно мастер разглядывал Лучано, беспомощно обвисшего