Читать книгу - "Волшебная ночь - Мэри Бэлоу"

Начинало смеркаться, когда Шерон подходила к Гленридскому замку. Летние дни были на исходе, вечер обещал быть прохладным и мглистым, с моросью. Она дала слово прийти и должна его сдержать. Однако решения она до сих пор не приняла и, пока шла через поселок, продолжала взвешивать все плюсы и минусы. Она была так неуверенна в себе, что даже не сообщила бабушке о том, что идет в замок. Но если бы она обратилась к своему сердцу, она поняла бы, что сердце ее уже давно приняло решение.

Ей страстно хотелось попробовать себя в качестве гувернантки маленькой леди Верити. Она ненавидела шахту, ненавидела свою нынешнюю работу, и хотя она неустанно повторяла себе, что ничем не лучше других женщин, эти самоуговоры не облегчали ее возрастающей ненависти. Сегодня в шахте опять была авария — ставший уже обычным очередной завал в одной из штолен. На этот раз жертв не было — или почти не было: только одному из шахтеров придавило руку. Но Шерон была рядом, когда это случилось, сердце ее упало от крика боли, разнесшегося по штольням, и она почувствовала на затылке холодок ужаса — тот, что был знаком всем шахтерам в такие моменты, — ужаса, что тяжесть огромной скалы над их головами опустится на них и раздавит, погребя заживо.

Ей хотелось стать гувернанткой Верити. Ей нравилось учить детей, и она умела это делать — ведь она преподавала в воскресной школе. Она любила детей, она любила ходить в чистой одежде, вдыхать свежий воздух и не думать о средствах существования, хотя и чувствовала себя почти виноватой за эти слабости.

Только одно обстоятельство вызывало у нее сомнения. И весьма серьезное обстоятельство. Она находила графа очень красивым и привлекательным — да и какая женщина не согласилась бы с ней? И догадывалась, что графа также влечет к ней, влечет чисто физически. Мужчины, подобные ему, не задумываясь, соблазняют любую понравившуюся им женщину. Сэр Джон Фаулер был из таких. Но все-таки, говоря начистоту, именно граф неожиданно прервал их последнюю пламенную встречу в горах, в то время как она совершенно потеряла голову от желания. Шерон чувствовала тревогу и вину, думая о том, как она могла допустить такое. Вот и теперь она затевает игры с огнем, поступая на работу в его дом.

В замке ее проводили в ту же комнату, в которой она была принята в прошлый раз. Это был просторный зал с высокими потолками, украшенными росписью, и со множеством портретов в тяжелых рамах на стенах. Роскошный ковер покрывал пол. Говорили, что в замке целых семьдесят две комнаты. И все для одинокого мужчины с дочерью. Это выглядело почти неприлично.

Наконец двери распахнулись, и вошел он. Шерон тут же почувствовала смущение, доходящее до колик в животе. Он был так элегантно одет, его волосы были такими светлыми, и он был неотразимо красив. Но при этом он выступал так официально и независимо, словно и не был тем самым мужчиной, который целовал ее и возжелал ночью в горах.

— Миссис Джонс, — сказал он, проходя в комнату, пока кто-то невидимый закрывал за ним двери. — Вы пришли. Хорошо. Что вы решили?

Там, в горах, он называл ее по имени. Судя по всему, он хотел установить определенную дистанцию между ними. Это была деловая встреча. И он обращался к ней официально.

Что ж, и она будет вести себя соответственно. Она беспристрастным взглядом посмотрела ему в глаза.

— Я могла бы попробовать, — ответила она, — но у меня есть одно условие.

Она думала об этом все время, о том, что она может принять его предложение только при этом условии.

— Вот как? — Он удивленно шевельнул бровями и заложил руки за спину. Эти два жеста напомнили ей, насколько они не ровня. Он привык властвовать, для него было в диковинку не получать сразу или не получать всего, чего он пожелает.

— Я не буду жить здесь, — ответила она. — Я останусь жить у моих родных.

Минуту он молча разглядывал ее. Своими пронзительно-голубыми глазами. Прекрасными и требовательными. Шерон уже жалела, что пришла. Она тешила себя надеждой, что он не согласится на ее условие.

— Я не вижу причин, которые могли бы препятствовать этому, — наконец произнес он, — хотя мне кажется, вам было бы удобнее жить здесь.

— Нет-нет, — торопливо ответила она. — Иначе я не могу.

— Ну что ж, как вам будет угодно, — сказал он. — Вы можете приступить к работе со следующей недели. С девяти часов утра в понедельник. Считайте, что с этого мгновения вы уже не работаете в шахте. А я побеспокоюсь, чтобы вам заплатили жалованье за полную неделю.

Ее захлестнула волна восторга. И тут же, следом охватила паника. Все случилось как-то неожиданно, и казалось, теперь уже ничего нельзя изменить. А ведь она до сих пор не уверена в том, что хочет этого.

— Как случилось, — спросил граф, — что вы обучались в частной школе в Англии?

Шерон не ожидала такого вопроса. Несколько мгновений она молчала, однако взгляда не отвела.

— За это было уплачено, — ответила она.

— Каким образом? — И вновь краткий вопрос был сопровожден движением бровей.

Шерон сжала зубы и с вызовом посмотрела на графа.

— Вы можете не отвечать, — сказал он. — Но согласитесь, миссис Джонс, что ваш случай необычный. Если я не ошибаюсь, большинство людей здесь просто неграмотны?

Вопрос рассердил ее. В нем сквозило известное отношение англичан к валлийцам как к дикарям.

— Большинство людей по крайней мере умеют читать и писать, — ответила она. — Они ходят в воскресную школу и учатся там. Многие хотели бы учиться и дальше, но здесь нет школ, а у людей нет денег, чтобы посылать детей учиться в другие края.

— За редким исключением, вроде вашего благодетеля, — закончил он за нее. — Почему мой вопрос рассердил вас? Или вас настолько огорчает, что здесь не хватает школ?

— Я считаю, что у детей должен быть выбор, а не только завод или шахта, — сказала Шерон. — Каждый ребенок, когда вырастет, должен иметь возможность поступить на службу, стать юристом или священником.

Граф помолчал.

— Я здесь недавно, — тихо сказал он, — дайте мне срок, Шерон.

Он назвал ее по имени, и она смутилась, неожиданно осознав, что они совсем одни в этой комнате. И что он имел в виду? Какой срок ему нужен и для чего?

— Как поживает наш молодой друг? — неожиданно спросил он.

Это было еще одно напоминание об их последней встрече. Шерон почувствовала, как румянец заливает ее щеки.

— Он сегодня вышел на работу, — ответила она, — хотя ему, конечно, не следовало этого делать.

— Мне кажется, — рассуждал граф, — что в этом хрупком мальчишеском теле прячется много смелости и упрямства. Иначе почему он настойчиво отказывается отдать свои деньги? Они больше не трогали его? Больше никому не угрожали?

— Нет-нет. — Она помотала головой.

— Если что-нибудь узнаете, — продолжал он, буравя ее взглядом, — сами ли или от знакомых, обязательно сообщите мне.