Читать книгу - "Подстава. Книга третья - Елена Звездная"

***

Выбирались довольно легко, но от недосыпа с координацией лично у меня начались проблемы, а потому, когда мы натолкнулись на трех убийц в черном, бесшумной схватки не вышло. Был стандартный мордобой, с шумовым эффектом в виде посыпавшейся черепицы, воплями нарвавшихся на недоспавшего десантника и не слишком вежливым обыском поверженного противника. После обыска выяснилось, что это вообще-то были не убийцы, это была охрана внутреннего дворца. В общем, накладочка вышла.

Пришлось спешно грабить неспособных к размножению стражей и валить во дворец вдовствующей гадины, потому что спать я хотела уже не просто до невозможности, а откровенно зверски.

***

По прибытию на место мы обнаружили Гвен и Алкесту. Гвен изображала себя в гневе, Алкеста изображала меня, да так качественно, что у моей мачехи не возникло никаких подозрений, и ее глаза почти округлились, едва через тайный вход ввалились мы с Блондей.

- Мелания?! – переспросила гаракхай, узрев, как я с ожесточением сдираю с себя обмундирование тайной стражи внутреннего дворца.

- Я спать, - кратко поставила в известность присутствующих.

И захватив себе одеяло и подушку, ушла к скелетам. Не то, чтобы я любила человеческие останки, но иногда наступает такой предел, после которого уже абсолютно все равно где, как и рядом с кем спать. Потому что сон становится делом первой необходимости.

И вот, свернув в тот угол, где эти самые скелеты ранее лежали вместе со змейками, которые себе ранее вполне ползали, пока мы с Блондей их не умяли, я испытала странное чувство накрывшей меня нереальности - здесь больше не было скелетов. Не было мрачного грязного помещения. Не было запустения, паутины и прочего. Здесь стояла кровать. Небольшая, но удобная. Кулер с водой, причем система обеззараживания работала явно. Небольшой холодильный агрегат с питьем и едой. Полки с книгами на местном. Несколько сейров. Мобильные системы медкапельниц.

И Эрих.

Эрих стоял посреди всего этого очень маленького, но ныне такого уютного и многофункционального пространства, и смотрел на меня.

Я на него.

Он на меня.

Из нас двоих кое-кто очень хотел спать, кое-кто другой - явно поговорить.

- Не сегодня, - сказала я, рывком развязывая пояс на брюках.

Он молча кивнул.

На слова благодарности, несмотря на имеющуюся благодарность, меня не хватило. Кажется, он это понял. И все же, главный вопрос Дагрэй задал:

- Мэл, по отношению к Аю, это ревность?

Стягивая рубашку через голову, устало ответила:

- Не уверена, Эрих. Я в принципе плохо понимаю, что такое ревность, но мне было неприятно. Просто неприятно.

Он промолчал, пристально глядя на меня. Я же молчать не стала.

- Подумаю об этом завтра, - и рубашка полетела на пол.

- Почему мне кажется, что ты уже подумала об этом сегодня? - Тихо спросил архонт. - И почему я чувствую, что свой выбор ты тоже сделала уже сегодня. И этот выбор был… не в мою пользу.

На это я отвечать не стала.

- Вопрос доверия? – умел этот гад аристократический задавать вопросы правильно и точно.

Пауза, и еще тише:

- Я проиграл?

Я могла бы солгать, и все же ответила как есть:

- Да.

Его изображение пошло рябью, а затем исчезло, оставляя меня в одиночестве в тщательно обустроенном помещении.

На этом силы меня покинули, и я прошла и села, не в состоянии более стоять ровно. Седьмой архонт Тайрема все понял правильно - сегодня он проиграл. И проиграл окончательно. Я пожертвовала всем ради него. Абсолютно всем. Я отказалась от себя, страны, да даже гордости, в конце концов, я отдала ему все что у меня было, и то, чего не было так же отдала ему. А он?

«Не трогай ее»…

Я что, монстр? Может, я чудовище какое? Или маньяк-садист? Если кто-то кого-то и трогал, особенно из ревности, так это Эрих! Эрих, но точно не я. Я и пальцем никого из его близких не тронула!

Блондя появилась беззвучно, как и полагается агенту.

Подошла, постояла рядом, тихо заметила:

- Кэп, вы собирались поспать.

- Угу, - подтвердила я.

- Но ты тут уже минут пятнадцать пялишься в стенку, - Блондя говорила все прямо, без ухода в двусмысленности.

Что ж, тяжело вздохнув, я тихо ответила:

- Когда все это закончится, мы свалим с тобой на Акарду. Вот там шикарные стены. Чем дольше смотришь, тем больше деталей возникает. Уникальная была культура, жаль все сдохли.

Агент на все сказанное, отреагировала всего одним вопросом:

- Вы сказали «когда все это закончится»?

И я поняла, в чем проиграл Эрих. Его больше не было в моих планах на будущее. Я его вычеркнула. Теперь это была работа и только работа.Ничего кроме работы. Наверное, я только сейчас поняла, как много для меня значил Эрих. Он для меня значил всё. Вообще всё. Но, видимо, я для него всем не являлась. Что ж, больно, но не смертельно. Я справлюсь. Я сильная. Я очень сильная, главное никогда не забывать об этом.

Блондя постояла рядом, затем кивнула и вышла.

***

Глава 15

Час занятия, пятнадцать минут сон.

Час занятий, пять минут сон.

Час занятий, снова пятнадцать минут сон.

Древний тайремский давался мне непросто.

Мораль и суть древних писаний тайремского давалась так же с огромным трудом. Чем больше я погружалась в наставления для женщин и жен Тайрема, тем больше понимала Гвен с ее демонстративным презрением к женщинам этого мира.

Потому как здесь девочка уже была должна, едва родилась на свет.

Должна была бы быть мальчиком, но принесла горе и позор в семью, родившись девочкой.

На пятый день после родов, люльку с девочкой вешали ниже, почти до уровня пола, сходу, еще крохе, определяя место ниже уровня плинтуса, и тот факт что теперь она должна.

Должна служить семье, должна быть ничтожна и смиренна, должна быть трудолюбива, должна уступать другим, должна проявлять уважение вообще ко всем кто старше, должна скромно уступать, должна ставить интересы семьи выше своих, должна пребывать в страхе и трепете, должна вечно ощущать себя ничтожной. Должна поздно ложиться и вставать еще затемно. Должна быть целомудренна, угождать мужу, пребывать в покое, не позволять себе проявления каких-либо ярких эмоций, смех и развлечения для нее запрещены.

И только вот таким вот тернистым путем смирения, изничтожения и в общем весьма поганой жизни, женщине можно было соблюсти честь семьи, и ее, семью,