Читать книгу - "The Мечты. О любви - Марина Светлая"

мы будем все же настаивать на том, что март — это месяц нежности и робости. Когда еще нет смелости крепко взять за руку, но уже до бесконечности хочется объятий, чтобы вместе отогреться после зимы. И поцелуи пока еще в щеку, а не в губы — лишь бы не спугнуть. Все слишком хрупко. Все слишком хрустально. Все звучит слишком тонко и высоко под пронзительной синевой неба.

И за внешним до сих пор легче спрятать то, что внутри. На внешнее дышать не страшно — оно все равно никуда не денется.

***

— Нет, эта брошь от Нетти Розенштейн из личной коллекции и никуда из нее не денется. Их практически не найти в свободном доступе, разве только если очень повезет. Ну и информация о бренде разрозненная, я собирала ее буквально по крупицам и больше ориентируюсь на собственный опыт, чем на литературу. К сожалению, как и к счастью, это нишевая бижутерия, то есть она, несмотря на свою очевидную ценность, не так уж известна в широких кругах и ее поиск затруднен, какой бы замечательной репутацией ее ни наградили ценители еще в пятидесятых годах. У меня буквально несколько украшений Нетти Розенштейн, так что, можно сказать, что мне повезло. И конечно, ничего не продается. Знаете, всякий коллекционер — еще и немного Кощей Бессмертный. Такой вот личный фетиш — открывать секретер, вынимать оттуда сокровища, рассматривать их, протирать от пыли, полировать… И иногда бывает сложно показать изделие людям, отдать его. Есть вещи, которые можешь отпустить сразу. Есть те, которые отпускаешь, только вдоволь налюбовавшись на них. Это может быть месяц или год, прежде чем они попадают под стекло прилавка. А есть вот такие, как брошь от Нетти Розенштейн. В этом отношении я практически категорична. Вряд ли мне когда-нибудь попадется что-то подобное, да еще и в таком отличном состоянии… а поскольку я, помимо прочего, пытаюсь изображать из себя серьезного специалиста в этой теме, то свой собственный мини-музей… или даже микро-музей собираю уже очень давно. Как-то так. Если у вас есть какие-то вопросы, то я внимательно слушаю.

Юля потянулась за стаканом с водой, стоявшим напротив нее, — очевидно, не привыкла столько говорить, и в горле пересохло. Но стоило отдать должное — говорила она неплохо как для непрофессионала. Да и толпа слушала ее внимательно. Их было относительно немного — человек пятнадцать, но и того хватило, чтобы заполнить под завязку маленькое по сути помещение магазинчика «Vintage Lady Shop», в котором пахло кофе и чем-то ванильным, а Стефанию Яновну Малич такое положение вещей не сказать чтобы устраивало, но давало время собраться с духом.

Пускай еще эти отдыхайки вопросы позадают, а она послушает. Это тоже полезно — конечно же, в общеобразовательном смысле.

То, что Юля ее заметила, Стеша знала уже какое-то время, хотя и стояла подальше, чтобы не сильно отсвечивать. Но звезда не светить не может. Потому младшая дочь ее супруга довольно скоро обратила внимание на женщину в пальто глубокого винного цвета, широкополой черной шляпке и очках в пол-лица. Уголок ее губ дернулся, но она продолжила. Про эту. Про Нетти Розенштейн. Ну Стеша и слушала самым внимательным образом. И заодно бегло осматривала интерьер, — здесь она была впервые и безоговорочно признавала за Юлькой наличие вкуса. Впрочем, это секретом не было. Младшая дочь ее мужа при всей внешней непритязательности и неприхотливости все равно выделялась на фоне остальных. Даже вот как сегодня — в строгой белой рубашке мужского кроя и джинсах она удивительно гармонировала с помещением, в котором все — как из начала прошлого века. Прекрасное у Маличей в крови — Стефании ли не знать?

Когда туристическая группа наконец свалила, а они с Юлей остались одни, Стеша подошла к «падчерице» и проговорила, капризно, как положено мачехе, поджимая губы:

— Брошку-то покажи, а то столько слов, а по рукам не пустила!

— Чего не хватало! Это раритет! Еще уронят! — фыркнула Юлька. — Их много, а черная роза у меня одна. Все имели возможность в витрине посмотреть. А Стефания Яновна почему-то стесняется?

Стеша двинула бровью и сняла очки.

— Стефания Яновна никогда не стесняется, пусть другие стесняются, — рассмеялась она и приобняла потянувшуюся к ней из-за прилавка Юлю. — Ну привет! Как у тебя здесь здорово!

— Нравится?

— Еще бы! Сказочная атмосфера, как в старом кино.

— Спасибо. Кофе? Чай? Клипсы от Шанель?

— Сама носи свою Шанель! А покажи мне немедленно розу, и я расскажу о цели своего визита.

Юля снова улыбнулась, приподняла стекло, и через минуту на ладони Стефании Яновны оказалась крупная черная роза изумительной красоты и детализации. Совершенная в своей неповторимости.

— Пятидесятые, один из лучших экземпляров. Но носить позволить себе не могу, слишком роскошно, — с некоторой гордостью в голосе констатировала Юлька, уже зашуршавшая у кофемашины, и кофейный запах в помещении усилился. А еще через мгновение перед Стешей, переместившейся к столику у окна вместе с брошью, оказались чашка капучино и Юлька, усевшаяся напротив и подпершая ладошкой подбородок.

— Что еще за глупости? — отозвалась Стефания и присобачила розу на лацкан пальто. Туда она села идеально. — Почему роскошно? Почему слишком?

— Потому что тебе в самый раз, а мне — только любоваться. Как в музее, — рассмеялась Юля.

— Но тем не менее, владеешь ею ты, а не я.

— Тоже относительно. Существуют вещи, у которых нет владельцев, но есть те, кто их хранит, согласна?

— Это что-то ужасно умное, Юлия Андреевна, а отдавая должное уму Маличей как семейной черте, лично я не претендую. В моем случае фамилия — не гарантия наличия мозга. Я дичок на вашем древе. Но и от дичка бывает польза. Я пригласительные принесла.

— Какие еще пригласительные? — удивилась Юлька.

— В театр пригласительные, — прощебетала Стеша и немного суетливо, даже нервно полезла в крошечную сумочку, висевшую на ее плече на тоненьком длинном ремешке. — На «Красавицу и Чудовище», у нас в этом сезоне для детей ставили, в дневное время. Я помню, что это твой любимый мультфильм был, и Царевич, наверное, еще слишком маленький, чтобы возмущаться, что ему бабские истории показывают, но попробовать его сводить, полагаю, уже можно. А не выдержит — уйдете. В общем, вот. На три лица.