Читать книгу - "С тобой мои мечты - Мэй Макголдрик"

— Я слышала от миссис Пейдж, что хозяйка выглядит неважно.

— Это правда, — согласилась Вайолет. — Хозяйка выглядит еще хуже, чем лорд Эйтон. Но разве это ее вина? Она провела у его постели два дня и две ночи.

Девушки продолжали болтать. Охинуа поднялась и ушла. Все в доме уже давно привыкли к ее молчаливому присутствию. Когда Охинуа покинула кухню, две подружки лишь окинули ее рассеянным взглядом, не прерывая беседы. В комнате для прислуги старая негритянка нашла Амину.

— Зайди ко мне сегодня в полдень. Я приготовлю чай для его светлости.

— Он не пьет чай, Охинуа. И вообще ничего не ест. Он пьет только воду из источника, которую дает ему хозяйка.

— Хорошо. Тогда мы добавим настой в питьевую воду. Он почти не имеет вкуса.

— Как хорошо, что ты решила помочь миледи! — воскликнула Амина. — Сколько настоя надо дать? Что мне сказать хозяйке?

— Вы поймете, сколько ему нужно. Понаблюдав за ним, будем каждый день уменьшать дозу, а через неделю-другую настой ему уже не понадобится.

Амина засомневалась.

— А что будет, если кто-нибудь еще или сама хозяйка выпьет его по ошибке?

Старая негритянка улыбнулась.

— Она просто уснет на пару часов.

— Ее светлость очень плохо относится к лекарствам.

Охинуа кивнула.

— Я ее понимаю. Но она охотно возьмет мой настой. Это именно то, что ей нужно.

Миллисент села на край постели графа и полотенцем вытерла капли пота с его лба. Лайон уснул совсем недавно, но не прошло и часа, как ему привиделся кошмар.

Лорд Эйтон заворочался во сне, его голова резко дернулась. Миллисент убрала полотенце. Он продолжал метаться и что-то бормотал, но разобрать слова было трудно. Крупные капли пота текли по его лицу. Вдруг граф громко крикнул, будто предупреждая кого-то об опасности. Миллисент дотронулась до его лба, чтобы узнать, нет ли жара. Когда она захотела убрать руку, он сдавил ее запястье и прижал к груди. Ее рука оказалась в ловушке.

Миллисент замерла. Ее пальцы чувствовали биение сердца Лайона.

— Нет! — Эйтон крепко вцепился в руку Миллисент. — Нет! Не смей!

— Это всего лишь сон, милорд. — Миллисент склонилась над ним, гладя его лицо, и убрала со лба влажные от пота волосы.

— Нет! Никогда…

— Проснитесь, Лайон. Это просто страшный сон.

— Эмма… не делай этого… нет!

Миллисент выдернула руку и, увидев слезы на его глазах, вскочила с постели. В дверях стоял Уилл.

— Останьтесь с его светлостью, — прошептала она слуге. — Но дайте мне знать, когда он проснется.

Спускаясь по лестнице, Миллисент задумалась об Эмме. Эта женщина была женой Эйтона и, возможно, самым главным человеком в его жизни. Неужели теперь она должна стать для Миллисент кошмаром? Нет, этого не будет.

Вскоре Миллисент вспомнила о лекарстве, которое передала ей Охинуа. Питье подействовало, хотя сон графа нельзя было назвать спокойным и глубоким. Леди Эйтон внимательно наблюдала за мужем, следя за малейшими изменениями в его состоянии.

Как только Миллисент спустилась в холл, к ней подбежал слуга и передал письмо от Джаспера Хайда, доставленное посыльным. Вскрывая конверт, молодая женщина почувствовала нервную дрожь. В письме снова шла речь о старой негритянке.

— Пожалуйста, попросите Охинуа зайти ко мне в библиотеку, — обратилась Миллисент к слуге.

Сидя в библиотеке, леди Эйтон еще раз перечитала письмо. Хайд никак не хотел отступать, и Миллисент внезапно охватил гнев. Он уже не мог наложить арест на ее имущество — у него не было ни векселей ее покойного мужа, ни долговых обязательств, — но продолжал упорствовать. Леди Эйтон никак не могла понять, почему Хайд так жаждет завладеть старой рабыней.

Когда в комнату вошла Охинуа, Миллисент решила не показывать своих чувств, чтобы знахарка сама могла принять решение.

— Мистер Джаспер Хайд просит о встрече с вами. Он утверждает, что у него самые благородные намерения. Хайд предпочел бы встретиться в Лондоне, но он даже готов приехать в Хартфордшир, если понадобится. — Миллисент положила письмо на стол, и Охинуа окинула его презрительным взглядом. — Довольно необычная просьба, — заметила Миллисент. — Сначала я хотела ответить решительным отказом, но потом подумала, что не могу принять решение сама, не спросив вашего мнения, ведь это в первую очередь касается вас. — Лицо Охинуа казалось усталым, а серые глаза смотрели встревоженно. — Но прежде чем вы дадите мне ответ, я хочу, чтобы вы кое-что знали. За последние две недели поверенный мистера Хайда шесть раз обращался к сэру Оливеру Берчу с различными предложениями. И каждый раз речь заходила о вас.

Старая негритянка подошла к окну и вгляделась в очертания горбатых холмов. В 1760 году, когда на Ямайке началось восстание рабов, Охинуа была на одном из кораблей работорговцев вместе с Домби. Ей было известно все об этой кровавой драме. Рабы с нескольких плантаций, измученные бесчеловечным обращением хозяев и одураченные кучкой лжецов, заставивших их поверить в то, что колдовские чары сделают их неуязвимыми, подняли бунт.

Мятеж был подавлен быстро и безжалостно, кровавые события навсегда врезались в память Охинуа. Последовавшие за бунтом годы репрессий стали тяжелым испытанием для множества африканцев. Опасаясь грядущих восстаний, белые хозяева властвовали с особой жестокостью. Уэнтуорт, Джаспер Хайд со своим отцом и другие, чувствуя полнейшую безнаказанность, совершенно распоясались и хлыстом вершили расправу над беззащитными рабами. Это продолжалось свыше десяти лет.

— Джаспер Хайд хочет заполучить меня, потому что я видела, как он прибрал к рукам плантации Уэнтуорта. Мне слишком знакомы его повадки. Он равнодушно наблюдает за человеческими страданиями. Я видела, как на спинах невинных мужчин и женщин появлялись шрамы от его хлыста. Я знаю, как унижали и насиловали тех, у кого не было сил сопротивляться. — Капли дождя ударили в окно и растеклись по холодному стеклу, затуманивая очертания холмов. — Я тоже ношу клеймо рабыни. И знаю, как жалит плеть. А теперь меня подозревают в колдовстве и пытаются выдать за ведьму. Джаспер Хайд сжег бы меня заживо, если б мог. Он уверен, что я навела на него чары за все его подлости, поэтому и хочет отомстить. Он верит, что, наказывая плоть, можно сломить дух. А еще думает, что я нарочно наслала болезнь на его тело. — Охинуа повернулась к Миллисент. Лицо графини исказилось от боли. Страдания несчастных рабов были и ее страданиями. — Хайд говорит, что у него и в мыслях нет ничего бесчестного. Это правда. Он не видит большого греха в том, чтобы сжечь колдунью на костре на глазах у ее народа. Он считает, что в мести нет ничего постыдного. Но прежде он хочет заставить меня снять проклятие, которое пожирает его плоть. Хайд мечтает очиститься от всех грехов, а этого я не могу сделать.

Джаспер Хайд знал, что доктор ничем не сможет помочь. Его болезнь особенная. И все же он попросил Паркера прийти и осмотреть его. Лекарь был нужен плантатору. Вместе они сумели бы найти нужное лекарство.