Читать книгу - "Непристойные игры - Сьюзен Стивенс"

— Все я правильно поняла, — возразила Лив. — Ты сам пару часов назад предложил мне подыскать для себя новую работу.

— Я все могу объяснить. Только постарайся спокойно выслушать и понять, милая. Мне не нравятся те отношения, которые сложились между нами за последнюю неделю, эта нелепая и непристойная игра. Я вообще не терплю игры. Если и быть вместе, то иначе. Лив, ты слышишь меня? — Он вновь постучал в дверь, не дождавшись ответа. Лив, судя по всему, отошла в глубь комнаты. — Только не торопись с решением, — продолжал он. — Не уходи из Фэзерстоун-Холла в таком состоянии. Лив, отзовись. Мне вышибить дверь или мы поговорим с тобой как взрослые люди, когда ты немного придешь в себя?

— Не понимаю, зачем высаживать дверь. Ты забыл, как она открывается? — раздался усталый голос Оливии.

Кейд попробовал, и дверь неожиданно поддалась. Он очень удивился. Значит, Лив и не думала запираться? Затем усмехнулся и вошел.

— Больше никаких дверей, Лив! — сурово объявил он.

— Как скажешь, ты тут хозяин, — все тем же усталым и бесцветным голосом произнесла девушка, стоя у окна спиной к нему.

— Нам нужно серьезно поговорить! — снова начал Кейд, усевшись.

— Избавь меня от назидательных бесед, — тотчас возразила она. — Это нечестно.

— Я не понимаю. Что нечестно? Ты пока еще ни слова не дала мне сказать.

— А к чему слова, Кейд? Я давно уже призналась тебе в любви. Конечно, я поступила опрометчиво. Уважающие себя женщины так не делают. Но это правда. Я безумно люблю подполковника Кейда Гранта. А все те доводы «за» и «против» наших отношений, которые у тебя припасены, меня не интересуют, если ты не разделяешь моих чувств.

— Я не вижу никаких противоречий в том, чтобы попытаться увязать чувства и рациональные соображения. И не стоит так драматизировать, — назидательно произнес он.

— Просто ты тут ни при чем, Кейд, — прошептала Оливия.

— Объяснись, пожалуйста, — попросил он.

— Мне нужна тихая спокойная жизнь. Вот и все. А та любовь, которой я сейчас болею, она переворачивает мне всю душу. Я перестаю понимать, кто я и что со мной происходит. Это мука. Не хочу страдать.

— Странно слышать, — вздохнул Кейд.

— А ничего странного тут нет. Просто ты не настолько хорошо меня знаешь. А моя мама постоянно твердит, что я обречена на одиночество.

— Какая ерунда! — бросил он.

— Не ерунда, Кейд. Я не в состоянии выносить такое сильное эмоциональное напряжение. Я попробовала жить эмоциями, ощущениями, решив, что ты с большим пониманием отнесешься к моей просьбе. Однако этого не произошло. Ты воспринял это как проявление беспутства с моей стороны. Но теперь я и сама осознала, что вряд ли сумею совладать со всем тем, что меня переполняет, да и рассчитывать на взаимность, увы, не приходится. А для совместных планов ты обязательно найдешь кого-нибудь.

— Мне не нужен никто другой…

— Кого-то более квалифицированного и приспособленного к жизни…

— Не говори так.

— Теперь-то я понимаю, что мне нужно было остаться с Хорейсом, — не слыша его возражений, продолжала размышлять вслух Оливия.

— С Хорейсом?! — тут же вскипел Кейд. — Ты можешь заикаться о Хорейсе после того, что между нами было?! Только не в этом доме, Лив! Я запрещаю тебе! — категорично потребовал хозяин.

— А если я лучшего и недостойна. Ведь он совсем не плох, — парировала молодая женщина.

— Если он достаточно хорош для тебя, почему же ты от него сбежала? — резонно поинтересовался он.

— Вот я и говорю, что это моя ошибка. Быть может, мы могли бы сделать друг друга счастливыми. Следовало просто попытаться пережить проблемный для любой пары период притирки. Но я до смерти боялась не выдержать это испытание и потому сбежала. Мой поступок говорит только о моей трусости, а не о правильности выбора, — рассудила Оливия.

— Ты осознала это теперь не для того, чтобы повернуть вспять. Лив, ты просто обязана не допустить подобное вновь. Разве ты сама не видишь, что ситуация может повториться? Да, у нас с тобой все иначе. Мы еще не имели возможности довериться друг другу полностью, разобраться в отношениях, задуматься о будущем. А ты уже спешишь пожертвовать тем общим, что у нас есть, ради пресловутого покоя, которого никогда не сможешь достичь.