Читать книгу - "Долг и страсть - Несси Остин"

Однако на следующее утро, к тому моменту, когда Мей оделась, к ней уже вернулось обычное самообладание. Утреннее солнце способно возвращать вещам и событиям истинные размеры и ценность. Пусть Саид не попытался посягнуть на нее — что ж, ей следует радоваться этому, а не орошать слезами все вокруг! Пасть в его объятия, что Мей готова была сделать вчера вечером и к чему всей душой стремилась, было бы самым верным способом стать еще одной обладательницей разбитого сердца.

Властный стук Саида раздался вскоре после девяти. Но на этот раз Мей спросила:

— Кто там?

— Саид. — В его голосе звучала невольная улыбка.

Открыв дверь, она столкнулась с насмешливым взглядом черных глаз.

— Доброе утро, Саид, — невинным тоном произнесла Мей.

— Я вижу, вы хорошо усвоили вчерашний урок, — заметил он, изучая ее лицо в поисках следов слез. И, ничего не найдя, почувствовал странное разочарование.

О, Мей отлично поняла его состояние! Он рассчитывал найти меня удрученной? — насмешливо подумала она.

— Все зависит от учителя, — сказала Мей.

— А я хороший учитель? — промурлыкал Саид.

Она отошла подальше, понимая, как опасен этот разговор и как далеко может завести. Игривый тон вопроса пробудил в Мей желание утонуть в объятиях Саида, а это было не в его планах, о чем он ей дал ясно понять.

— Не требуется большого мастерства, для того чтобы сказать, что не нужно открывать дверь, не спросив прежде, кто за ней стоит!

Саид поджал губы. Какая дерзость! Итак, сегодня она, похоже, отказывается играть в прежнюю игру? Он в который раз спросил себя, почему не изведал всех удовольствий, которые она с такой готовностью предлагала ему вчера вечером?

— Пойдемте завтракать! — прорычал он.

— С удовольствием, — пробормотала Мей.

Они устроились на террасе, выходящей в розовый сад, вид которого, а также запах цветов не давали Мей покоя. Так же, как и Саид. Куда девался аппетит? Мей только поковыряла гранат и ограничилась тем, что выпила соку.

— Вы не голодны? — спросил он с раздражением, вызванным бессонной ночью, проведенной в пустых мечтаниях.

— Слишком жарко.

— Тогда выпьем кофе и отправимся. — Он бросил взгляд на ее длинные ноги, скромно прикрытые темно-зеленым льном, в тон рубашке с коротким рукавом, скрывающей очертания груди. — Я вижу, вы надели брюки.

— Я знаю, что вам не хотелось бы, чтобы я демонстрировала мое тело.

Саид проглотил едва не вырвавшееся у него замечание о том, что она может демонстрировать ему свое тело сколько угодно и когда угодно.

— И потом, неизвестно, может быть мне придется взбираться по лестницам на заводе, — оживленно продолжала Мей. — Поэтому я подстраховалась.

— Да.

Пульс Саида участился, едва он представил, как она поднимается по лестнице, время от времени случайно являя его взору вид кружевных трусиков. У него застучало в висках. Она должна носить кружева, Саид был уверен в этом. А когда они станут любовниками, он купит ей крошечную юбочку, и она не будет носить трусиков вообще, и он будет требовать, чтобы она поднималась перед ним по лестнице…

— Саид? Что-нибудь случилось?

Ее лицо выражало искреннюю заботу, и Саид прорычал:

— Нет, все в порядке! — В результате эротических мечтаний сейчас ему лучше было бы побыть какое-то время одному. — Чем скорее мы отправимся на завод, тем лучше!

Они допили кофе в неловком молчании, а затем, обогнув дворец, вышли к парадной подъездной аллее, где их ожидали два сверкающих автомобиля.

Саид подошел к первому и открыл перед Мей дверцу. Оглянувшись через плечо, она заметила во второй машине на месте водителя какую-то смутную мрачную фигуру.

— А кто в другой машине? — спросила она.

Саид сел за руль и повернул ключ зажигания, при этом синхронно заработал и мотор второй машины.

— Мой телохранитель, — резко ответил он.

— А у вашего телохранителя есть имя? Саид кривовато улыбнулся.

— Меня охраняют двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году, Мей. Их целая команда — безликих, безымянных и невидимых, готовых на что угодно. Если у меня установятся взаимоотношения с кем-нибудь из них, это сделает меня… — Он чуть не сказал «уязвимым», но передумал. Он, Саид, уязвим? Ни в коем случае! — Излишняя близость делает более доступной возможность подкупа, — пошел на компромисс он.

Мей попыталась представить, каково это, когда за тобой постоянно следят.

— А вы никогда не чувствовали, что находитесь в ловушке?

— В ловушке? — Саид обдумывал вопрос, сворачивая на широкую пыльную дорогу, пролегающую среди серебристо-серых от соли песков. — Я никогда не знал ничего другого, — медленно объяснил он. — Даже в Уэст-Пойнте всегда на заднем плане маячила какая-то фигура.

— Но разве вам никогда не хотелось вырваться на свободу? — печально спросила Мей.

В ее голосе звучало некое беспокойство, и что-то в выражении ее лица заставило Саида ощутить глубокое сожаление о том, чего не может случиться никогда.

— Это своего рода свобода, — сказал он, ехать по Эль-Джару в машине вдвоем с очаровательной женщиной.

Мей думала об этом, пока машина без особого труда продвигалась вперед по ухабистой дороге.

— Почему вы никогда раньше не привозили с собой женщин? Должно быть, у вас было много… — она попыталась произнести это по-светски, но голос предательски дрогнул, — любовниц?

Да, в его тридцать пять у него было много женщин — да, любовниц. Так почему же сейчас он не может вспомнить ни одного лица? Ни одного разговора, который заинтересовал бы его достаточно для того, чтобы остаться в памяти?

— Моя семья и мой народ не одобрили бы, если бы я демонстрировал перед ними западную вседозволенность.

Мей вздрогнула, уязвленная таким подбором слов, но Саид, чей взгляд был прикован к пыльному горизонту, этого не заметил. Выходит, и ее поведению он приписывает эту якобы свойственную Западу вседозволенность?