Читать книгу - "Провидица поневоле - Полина Федорова"

Осенью Венеция стала слишком людной. В это время сюда съезжались празднолюбцы едва ли не со всего света, и Кекин испытывал прямо физическую боль, глядя на веселые и беспечные лица. В одно прекрасное утро, быстро собравшись, он покинул сей шумный город, взяв за ориентир Эвганейские горы. На пути, у самого подножия гор, возле замка какого-то гильотинированного австрийцами маркиза, раскинулся городок Батталия. В нем и решил провести зиму отставной поручик, сняв в местной гостинице небольшую комнатку.

Однажды, когда Кекин сидел, по обыкновению, в одиночестве в беседке из лавровых кустов во дворе кофейного дома, к нему подошел старик.

— Господин не желает посетить дом знаменитого поэта Франческо Петрарки? — спросил старик на ломанном французском.

Нафанаил согласно кивнул.

— Тогда пойдемте со мной, — пригласил старик и провел Кекина до повозки, отдаленно напоминающей малоросский шарабан.

— Устраивайтесь.

Дом Певца кроткой любви находился в трех милях от Батталии, в селении Арквато. Он стоял на небольшом холме, и было в этом доме все так, как и при жизни поэта: стол, за которым он писал, плетеные стулья, на которых сидел, даже кухонная утварь, из которой поэт вкушал телесную пищу. Казалось, он только что вышел и сейчас вернется и поприветствует своих гостей. На столе поэта лежала книга. Кекин взял ее в руки: это оказалось красивое издание сонетов, в коих Петрарка пел о безнадежной и недоступной любви к своей Лауре. Неужели безнадежная любовь несчастного Франческо есть и его, Нафанаила, печальная участь? И жребий великого поэта любить в уединении есть и его скорбный жребий?

Мне в целом мире только ты едина;

Утеха лишь в одном — минуты вспоминать,

Когда меня судьба с тобой соединила,

Предав печальной участи — страдать.

Так звучала последняя строфа стихотворения, как-то само собой сочинившегося в голове Кекина после посещения дома и могилы Петрарки на простом деревенском кладбище под холмом.

Когда старик привез его обратно и высадил там, откуда и взял — возле кофейного дома, было уже около четырех часов пополудни. Нафанаил Филиппович спросил себе кофею и уселся в свою беседку предаваться невеселым мыслям. Он просидел так час, не меньше, пока из оцепенения его не вывел голос, раздавшийся из соседней беседки:

— Посмотрите, господа, какая прелестная барышня идет к нам.

Сказано это было по-немецки, и смысл слов дошел до Нафанаила не сразу. Да и, собственно, какое ему было дело до прелестных девушек?

Подобная фраза, уже по-французски, повторилась со стороны скамеек возле кофейного дома. Что-то кольнуло Кекина в левой стороне груди, и он выглянул из своего укрытия. Саженях в десяти, прямо к его беседке, заметно сокращая расстояние, шла в легком белом платье, разлетающемся от ее быстрых движений, нимфа, божественное существо, с озаренными солнцем идеальным овалом лица, бирюзовыми глазами, тонкой, почти прозрачной шеей и локонами, восхитительным водопадом ниспадающими на белые, хрупкие плечи. В руке она держала только что распустившуюся розу. За ней, едва поспевая, семенила горничная Парашка, которую Нафанаил узнал тотчас. Впрочем, и Наталию Платоновну отставной поручик, конечно же, узнал, однако не сразу поверил собственным глазам. Он вышел из беседки и двинулся навстречу, мало чего соображая. Вид у него, верно, был преглупейший, потому как через время он поймал себя на том, что улыбается во весь рот.

— Вот, — произнесла Натали, когда они поравнялись, и протянула Нафанаилу розу. Сказано это было таким тоном, будто они вовсе и не расставались, просто Натали отлучилась на минутку, чтобы сорвать для него цветок. — Это тебе.

— А ты не отберешь после? — спросил отставной поручик, тщетно пытаясь хотя бы умерить свою улыбку. — А то за тобой водится такая привычка: сначала дарить, а потом отбирать свои же собственные подарки.

— Нет. Не отберу, — тихо ответила Натали.

Они смотрели друг другу в глаза и не замечали ни палящего солнца, ни кофейного дома с высыпавшими на его террасу людьми, ни даже горничной Парашки, стоящей в двух шагах и глазеющей на них, раскрыв рот. Впрочем, так оно и бывает в те минуты, которые знающие люди зовут счастьем…