Читать книгу - "Ссыльные лекари - Екатерина Стрелецкая"

переворачивая меня на спину. Яркая вспышка боли... В глазах моментально потемнело. Теряя сознание, услышала лишь противный хруст костей и ругань Страдора: – Из-за тебя, недобиток, такого развлечения лишился. Девка-то бойкая попалась. На кой мне она теперь дохлая? Надо же, сердце себе слёту пробила, нарочно не придумаешь...

Глава 20. Везучая

Ледяной холод привёл меня в чувство, когда за окном уже стемнело настолько, что легко было потеряться в пространстве. Всё-таки начало ноября, солнце садится рано – смешно рассчитывать на продолжительность дня, как летом. Сунув руку под одежду, я рассмеялась. В сердце, говоришь, Страдор? Да кукиш тебе троекратный с нахлёстом через предплечье! Медальон, конечно, жаль, но именно он сместил точку удара, пробив грудную клетку, но не дав дойти до сердца. Даже лёгкое не задел. Так, безрукавку распорол, да грудь маленько. Не смертельно. Зажимая рану рукой, перекатилась набок, а потом встала на четвереньки. Пока холод убрал боль, надо сохранить тепло... Тепло сохранить... Заперев ставнями раскуроченное окно в терраске, шатаясь от кровопотери, я побрела по дому. Тяжелее всего далось поднять одной рукой засов, а затем вставить его в петли, чтобы запереть входную дверь. Ещё и плечом дёрнула, заставив рану открыться...

Как дошла до комнаты, в которой принимала больных, помню смутно. Хватило лишь сил, чтобы зубами выдрать пробку из флакона с болеутоляющим, а затем хлебнуть из пузырька с бодрящим зельем. Хорошо, что в доме ориентировалась на ощупь преотлично. Бросив тело на кушетку, отсчитала пять минут, прежде чем вернуть себе вертикальное положение. Счастье, что разбойники забрали с собой тела, но не подожгли дом. Видимо, торопились, а, может, оставили в назидание другим. Уже не имеет никакого значения. Сейчас главное – подлатать себя, иначе протяну недолго. Безрукавка тем временем набрякала кровью всё сильнее. Зажечь свечу удалось не с первого раза, но от неё запалить светильники, развешанные по приёмной, было уже плёвым делом. В принципе, освещения было достаточно, без одной лампы обойдусь. Кинула, какую не жалко было, прямо в очаг, чтобы дрова горючкой залило, а потом, упав на колени, сунула свечу, давая пламени заняться.

Сундучок с инструментами перенесла на кушетку вместе с бинтами. Проредили запасы разбойники, конечно, знатно, что-то унесли, что-то расколотили. Но я не была бы собой, если бы не хранила самое ценное в тайнике. Учитывая особую «любовь» местных ко мне, вспыхивающую так же внезапно, как румянец на щеках девы благородных кровей, услышавшую бранное слово, приходилось быть предусмотрительной.

От души пожелав Страдору познакомиться со стражами, как можно ближе и продолжить общение с ними максимально долго, чтобы прямо дорога к ним скатертью стелилась, зажала зубами свёрнутую салфетку и начала снимать одежду. Надо будет сделать зарубку на будущее – платьев не носить. И сарафанов тоже. Снять жилет, выдернуть верхнюю рубаху, а затем спустить до пояса, расслабив верх, сорочку гораздо проще, чем резать платье и мучиться с рукавами и передней шнуровкой при моём ранении. Края раны выглядели неважно, но без чистки вполне можно обойтись. Правая рука дрожала от слабости, шила, как придётся. Чёрт с ней, с красотой, ну страшненький шов получится, авось не сбежит жених в первую брачную ночь. А если и сбежит, так его проблемы.

Замуж не тороплюсь, как решу ребёнка родить, а то и не одного, так найду законный способ, чтобы потом у наследников проблем не возникло. Плеваться, что мать-ведьма и так будут, а вот насчёт прав ни одна собака не тявкнет. В крайнем случае – уеду в Эрвен, как денег скоплю, а в эти края буду наведываться исключительно для сбора трав. Просто не будет, но голова на плечах имеется, руки, растущие из плеч – тоже, проживу, воспитаю, научу всему, что знаю, найду что оставить. Смело? Возможно. Раз уж так жизнь складывается, смысла ныть и распускать сопли не вижу. Удача любит наглых и продуманных. Повезло же, что оказалась здесь, а не где-нибудь в более захудалой дыре, вот и сегодня удача улыбнулась несколько раз. Тот день, когда я опущу руки, будет означать лишь одно – я перестала дышать.

Кое-как изловчившись, обрезала нить, а затем приладила сверху специальную тонкую, как бумага, заплатку из прессованных листьев златовенчика. Если что-то в ране и осталось, несмотря на то, что тщательно её промыла, «вытянет» наружу. А вот самым сложным оказалось наложить бинты. И так и сяк пыталась закрепить, но ничего не получалась. Нужна была ещё одна пара рук. В итоге не придумал ничего лучше, как перебросить бинт через предварительно обработанный крюк и, зажав подмышкой край, крутиться вокруг своей оси, понемногу отмеряя от мотка. Под самый конец прихватила сверху и левое плечо, чтобы случайно не дёргать рукой выше локтя. На этом мой энтузиазм и силы окончательно иссякли. Комната немного прогрелась, так что, до утра не замёрзну, а там, может, и Рий в дом проберётся да под бок пристроится, как обычно.

О да, этот негодник взял себе за привычку пропадать большую часть времени в лесу, а потом каким-то совершенно немыслимым образом оказываться спящим поверх моего одеяла. Я и караулила его, и весь дом тщательно осматривала на предмет обнаружения ещё каких-нибудь тайных ходов или щелей, через которые волкособ, которому недавно исполнилось восемь месяцев, умудрялся просачиваться, но, увы, эту тайну разгадать так и не удалось. Несмотря на заверения Сортона и деревенских, что местные волки нападают, стоит им только учуять кровь или свежую рану, в том, что Рий меня не тронет, была уверена на все сто процентов. Уже бывали прецеденты после очередных попыток местных разобраться со мной. Волкособ не только не нападал на меня, но и охранял до тех пор, пока все травмы не залечатся. Если учесть, чего только не творилось за всё время, прожитое мной в Веройсе, то на странности с Рием просто махнула рукой. Если невозможно найти логическое объяснение, то остаётся только смириться. Жива – уже отличная новость, остальное – просто серые будни, пусть и сюрреалистического характера.

Селвен правильно мне тогда сказал при первой встрече: сможешь постоять за себя, не только выживешь, но и перестанешь забивать голову ненужными мыслями, чтобы не сойти с ума. Знает, знает этот «старый контрабандист» что-то о Веройсе, да только сколько его ни расспрашивала, всё усмехается, да уводит разговор в сторону. Не удивлюсь, если он связан какой-нибудь клятвой о неразглашении, способной уничтожить его, если проболтается.

Под действием снадобий и после сильной кровопотери в голове начал появляться туман. Всё, теперь