Читать книгу - "Нарисуй меня - Алина Ланская"

Я не дышу, не слышу ударов сердца, не ощущаю собственного тела. Меня просто нет, есть только тяжелые черные кроссовки.

Он стоит в нескольких сантиметрах от моего лица, я вижу даже полоску грязи на левой подошве.

Время застыло и совершенно отказывается оживать. Он все стоит, не двигается. А я не дышу, дико боюсь, что он сейчас наклонится и увидит меня.

Когда он делает шаг в сторону комода, мне кажется, что мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Судя по звуку, открывает ящики, что-то ищет.

И снова тишина.

Чувства начинают постепенно возвращаться ко мне — уже ощущаю в сжатых пальцах плащ и сумку.

Мобильный! Молюсь, чтобы никто мне сейчас не позвонил и не отправил чего в мессенджеры.

Черные кроссовки медленно останавливаются напротив шкафа, он отодвигает дверь. Я не вижу, но прекрасно слышу его движения. И точно знаю, что он делает.

Считаю про себя, чтобы время, наконец, появилось. Один, два, три, четыре, пять, шесть…

На счете «одиннадцать» вижу закрывающуюся дверь шкафа, снова шаги.

Господи, он… уходит?

Крепко сжимаю челюсти: тело оживает от оцепенения, и я боюсь, что сейчас начну лязгать зубами.

Шаги приближаются к двери, останавливаются. А потом все погружается в полутьму. Лишь немного света из прихожей проникает в спальню, и от этого становится еще страшнее.

Снова удаляющиеся шаги, я не могу пошевелиться. На «тридцать семь» становится совсем темно — слышу, как открывается входная дверь, щелкает замок.

Я лежу, не двигаясь, под кроватью, вылезать оттуда и хочу отчаянно, и дико боюсь. Тело затекло — я это только сейчас осознаю. Пытаюсь медленно подвигать плечом, сначала правым, потом левым, руки дрожат.

Я не знаю, сколько пролежала под кроватью — пять минут или час, все боялась, что он вернется или что вообще никуда не ушел, а спрятался внутри и ждет, когда я выйду.

Риша! О чем ты вообще думала, придя сюда?! Безумие же полное!

Надо было взять с собой кого-нибудь, Максиму надо было все рассказать! Его это точно касается. Господи, По! Зачем тебе понадобился Генварский? Вряд ли все это белье вкупе с наручниками и «презиками» для него!

Эти мысли, как ни странно, помогают. Надо выбираться отсюда. Если он остался здесь, все равно поймает меня.

Выползаю медленно из-под кровати и прислушиваюсь. Тишина. Ничего не изменилось. Тихонько подхожу к двери, боюсь, что открою ее и увижу его в темноте.

Спокойно, Риша, спокойно.

За дверью никого нет, и я пулей несусь в темноте туда, где по моим представлениям должна находиться входная дверь. И только прижавшись к ней спиной, выдыхаю. Никого нет!

Включаю мобильный, свет от экрана помогает найти замок. Следующее испытание — выйти из квартиры. Но если бы он хотел меня поймать, то ждал бы внутри, верно? Зачем поднимать шум перед соседями?

Эта мысль помогает мне, наконец, выбраться в общий коридор.

Снова никого. Как влетела в лифт, выскочила из подъезда — уже не очень отчетливо понимаю.

Пункт охраны.

Меня никто не останавливает, и, дернув на себя калитку, вылетаю из этой огромной страшной клетки.

Получилось!

На остановке смотрю исключительно под ноги — ищу эти кроссовки черные, никогда их теперь не забуду, наверняка в кошмарах видеть буду.

Нет их. И в маршрутке тоже нет. На часах уже одиннадцать, прислоняюсь лбом к холодному стеклу окна и закрываю глаза.

Вот сейчас мыслей в голове хоть из ружья отстреливай, патронов не хватит.

Романтическим интересом тут и не пахнет, а я, идиотка, ревновала Генварского к сестре, переживала, что дорогу ей перешла, бессовестная.

Тут что-то совсем другое.

В голове всплывает сообщение: «За сестру не беспокойтесь, ее лечение оплачено. Деньги можете оставить себе. Друг». Я получила его на следующий день после аварии По.

«Деньги можете оставить себе». Какие деньги? Не те ли два миллиона, что лежали в шкафу?

Максим. Что теперь делать? Сказать ему, что моя сестра на него целое досье собрала? И точно не от праздного любопытства. По никогда ничего не делает просто так. И кто он? Кто этот человек, который пришел? Тот, с кем у По отношения, но к ней в больницу никто, кроме меня, не приходит, я точно знаю. Или кто-то совсем другой?

Я безумно хочу позвонить Максиму, но не представляю, как ему расскажу правду, как промолчала сегодня, скрыла от него правду. А сейчас у меня даже никаких доказательств нет — в эту квартиру я больше не вернусь.

От остановки до нашего дома всего десять минут ходьбы, когда оказываюсь на территории, выдыхаю облегченно. Прохожу уже мимо нашей охраны, и вот тут меня окликают.