Читать книгу - "Папа, спаси меня - Ника Янг"

Дикий? Да… Сегодня я дикий… А всё началось с того, что Малая просто взяла и сбежала из моей постели, не объяснилась, не сказала ничего, снова взяла и кинула меня, и я зол на неё. Зол, но в то же время хочу увидеть её лицо, потому что оно станет для меня успокоительной терапией.

Я киваю и ещё раз смотрю, чтобы убедиться, что на капоте на самом деле не осталось следов или соплей этого хлыща, а затем иду следом за Седым в его квартиру. Туда, где обитает мой личный яд. Доза успокоительного и отравляющего одновременно. Малая.

Мы поднимаемся в квартиру молча. По пути сталкиваемся с женщиной, которую Седой приветствует. Он говорит что-то про няньку, но я не вникаю: мне плевать, кто она такая. Войдя в квартиру, я сталкиваюсь взглядом с Малой. Она прижимает к себе сына и смотрит на меня перепуганными глазами. Не ожидала, что я решу заглянуть в гости? Мои губы трогает улыбка, а пацан поворачивается и смотрит на нас.

— Папа, — говорит он Седому тонким голоском, но тот проходит мимо и зовёт меня за собой.

— Сейчас чайку сделаю.

Пацан смотрит на меня несколько секунд. У него болезненный вид. Детские глазёнки наполнены такой же грустью, надеждой и тоской, как у того щенка, и у меня в душе переворачивается что-то, а когда пацан выдавливает улыбку и тянет ко мне руки со словами: — Папа, — у меня вообще в башке разрывается миллиард чёртовых импульсов. Я не знаю, как реагировать на то, что он просится ко мне на руки, и протягиваю свои. Всего несколько секунд, и пацан оказывается на моих руках. Малая отчего-то прикрывает рот рукой, а в её взгляде застывают слёзы.

— Привет, Малой! Как настроение? — спрашиваю я, а сам волнуюсь как ребёнок, потому что понятия не имею, как общаться с детьми. Что, если я ненароком сделаю ему больно? А если выроню?

Мальчишка улыбается мне и обвивает руки вокруг моей шеи.

— Дикий, да брось ты с ним возиться! Пошли, выпьем чаёк с мятой, поболтаем! У тебя же дела! — орёт из кухни Жека.

А я всё сильнее хочу закатать его в бетон и заставить грызть его зубами, чтобы выбраться и выжить. Тварь. Бесчувственная. Бесчеловечная тварь. Как он может относиться вот так к своему ребёнку? Я бросаю взгляд на Малую.

— У тебя кровь, — негромко шепчет она, тянется к моему лицу и проводит большим пальцем правой руки по моим губам, вытирая кровь.

— Ерунда! Преподал урок местным гопникам… Впрочем, ты же знаешь, у меня такой стиль жизни… Вот такой я хре… — я прикусываю язык, потому что нельзя учить ребёнка плохим словам, успеет ещё, жизнь же долгая…

«Но не для него», — обжигает меня жестокая мысль.

— Малой, ты иди, наверное, к маме, а дядя Кирилл поедет по делам… У меня их много.

Я думаю, не обгадит ли он мою белоснежную рубашку, но всего лишь на мгновение, потому что близость с ребёнком кажется мне чем-то особенным… Между нами есть какое-то притяжение. Наверное, всё дело в том, что мы оба по-своему привязаны к одной женщине. И если бы не ненависть между нами, если бы не греховная связь, окутывающая нас этой ночью, я мог бы остаться, мог бы стать даже дядей Киром для него, но не в этой ситуации…