Читать книгу - "Колдовская душа - Мари-Бернадетт Дюпюи"

– Я помолюсь за Эмму. Не бойся своей сестры, моя красавица. У мертвых, там, где они теперь обретаются, мало возможностей нам навредить.

– Матильда, то, что ты говоришь, совсем не утешает! А как же Анатали? С ней ничего не случится? Ответь, умоляю!

– Пока озеро сковано льдом, девочке ничего не угрожает. До встречи, моя крошка! Я убегаю, иначе господин кюре не получит вовремя свой обед!

– Матильда, погоди!

Ответа не последовало – подруга вышла, затворив за собой дверь. Жасент застыла в растерянности. Ее одолевали волнение и тревога. Короткий лай, переходящий в поскуливание, заставил молодую женщину вздрогнуть. Томми из своей корзинки смотрел на нее влажными карими глазами, в которых снова сверкали искорки здоровья.

На ферме Клутье в тот же день, в тот же час

Пока Матильда семенила по главной улице Сен-Прима, направляясь к жилищу священника, в доме Шамплена разыгрывалась семейная драма: Сидони, вернувшаяся двадцать минут назад, собирала чемоданы. Альберта, бледная и заплаканная, пыталась ее отговорить.

– Моя крошка Сидо, ты не можешь уйти из дома вот так, из-за глупого упрямства, оставив меня, свою мать! И Анатали – посмотри, как она расстраивается! Девочка только-только начала к тебе привыкать…

– Мама, для меня это так же тяжело, как и для вас с малышкой, но я и дня больше не хочу здесь оставаться! В субботу папа ударил меня с жестокостью, недостойной родителя. Дедушка увидел отметину у меня на щеке и очень рассердился. Я уже взрослая и не заслуживаю того, чтобы меня хлестали по щекам за то, что я говорю правду.

– Тетя Сидони, не уходи! – попросила заплаканная Анатали.

– Не плачь, моя куколка, я приеду, но позже, через много-много дней. И я приглашаю тебя на свою свадьбу, которая состоится раньше, чем было запланировано.

Поняв, что отговаривать дочь бессмысленно, Альберта присела на край ее кровати, на которой Сидони разложила свои любимые платья.

– И куда ты пойдешь, скажи, бога ради? Не посмеешь же ты поселиться у своего жениха! Что скажут люди в Сент-Эдвидже?

– Люди скажут, что невеста Журдена Прово, серьезная девушка, которая шьет дамские платья на заказ, заботливо ухаживает за своей будущей свекровью. К твоему сведению, у них в доме есть свободная комната. Дезире как-то предлагала мне у них переночевать.

– Кто это – Дезире? – спросила Анатали.

– Мать моего жениха Журдена, дама воспитанная и добродушная. Она не может ходить, поэтому передвигается по своему красивому дому в инвалидной коляске. Там я смогу быть полезной, и никто не даст мне оплеуху!

– А мне Сильвестр тоже давал оплеухи, и часто!

– Это не одно и то же. Ты – ребенок, а я – нет, – возразила Сидони. – Анатали, вот тебе подарок – красивый платок, в цветочек. Весной повяжешь его на голову.

Но презент не утешил девочку. Всхлипывая, она прижалась к коленям бабушки.

– Как ты можешь сейчас уехать? – спросила Альберта. – Через два месяца мне рожать, и я рассчитывала, что первое время ты будешь помогать мне по дому.

– Попросишь Жасент на несколько недель закрыть медицинский кабинет. Мама, я долгие годы живу на этой ферме, как в клетке. Моя дорогая сестра устроила так, чтобы уехать в Монреаль, а по возвращении поселилась в Робервале. Я «расправляю крылья», как любят писать в газетах.

– Расправляешь крылья, бедная моя Сидо? Ты устремляешься туда, где тебя будет контролировать жених. Мне это не нравится. Боже мой… Я отложила немного денег и дам их тебе, чтобы ты смогла снять меблированную комнату в Робервале. Неужели ты сама веришь, что вы с Журденом сможете удержаться в рамках приличий, в то время как в доме нет никого, кроме немощной пожилой дамы?

Сидони щелкнула замочком черного картонного чемодана, с обидой посмотрела на мать и пробормотала:

– Я скоро выйду замуж, мама, не надо за меня волноваться.

Девушке хотелось добавить, что она не такая, как Эмма, однако она сдержалась – из-за Анатали. Повисла тишина, сотканная из неловкости, которую нарушали лишь звуки стесненного дыхания трех участниц этой сцены. Вскоре одежда Сидони была аккуратно сложена и спрятана в чемоданы.

– Пусть твои сбережения останутся у тебя, мне они не нужны. Прежде чем прийти домой, я позвонила в полицейское отделение Роберваля и поговорила с Журденом. Он одобрил мое решение и вечером будет ждать меня на вокзале, чтобы отвезти в Сент-Эдвидж. До отъезда я побуду у дедушки, он накормит меня обедом.

Альберта окончательно оставила попытки побороть решимость дочери и теперь смотрела на падающий за окном снег.

– Сначала Лорик, потом – Жасент, теперь – ты, – дрожащим голосом произнесла она.

– А мне казалось, прошлым летом ты мечтала, чтобы все разъехались. Твое желание исполнилось!

– Ты злая! – крикнула Анатали; ее щеки покраснели от гнева.

Многое было для нее непонятно, однако она чувствовала, что Сидони нарочно так себя ведет, хочет обидеть бабушку, и поэтому та плачет…

– Я не хочу никого огорчать, я лишь решила хотя бы раз подумать о себе. Тебе не следует в это вмешиваться, Анатали. Мне очень жаль…

– Если так, ты могла бы поступить по-другому, – проговорила Альберта, всхлипывая. – Что скажет отец, когда придет вечером с работы домой? Он собирался попросить у тебя прощения.

– Поздно! Папа мог вчера зайти к дедушке. В воскресенье после мессы он даже не глянул в мою сторону, хотя это был идеальный момент для примирения.

Сидони перебросила через плечо большую кожаную сумку на длинном ремне и взяла чемоданы.

– Как ты собираешься нести весь этот скарб на улицу Лаберж? Дорогу снова засыпало снегом, – встревожилась Альберта. – Моя бедная девочка, я в моем положении помочь тебе не смогу. И как ты доберешься оттуда до вокзала?

– Съезжу дважды, если понадобится! – заявила молодая модистка с вызовом.

Но через мгновение и сама расплакалась.

У Сидони сдали нервы. Столкнувшись с банальным бытовым затруднением, которого она не предусмотрела, девушка заплакала – от раздражения, а не от горя. Решение нашлось быстро.

– Запрягу в повозку Карийона! Папа заберет его вечером или завтра утром. Я поставлю коня в дедушкин сарай.

– Не слишком ли много шума из-за пощечины, к тому же вполне заслуженной, Сидони? – задала вопрос Альберта. – Для всех нас было бы лучше, если бы ты не стала говорить о связи Эммы и Пьера. У тебя талант все портить, когда дела только-только начинают налаживаться. Лорик тоже часто этим грешил…

– Чему тут удивляться? Он ведь мой брат-близнец. Что же до пощечины… Десять лет назад я бы промолчала, теперь – нет. Береги себя, мамочка, я не хотела ни расстраивать тебя, ни провоцировать новые ссоры. Я как-нибудь выкручусь. И как только устроюсь в Сент-Эдвидже, позвоню тебе.