Читать книгу - "Пленница гарема - Джанет Уолч"

Я не знал, говорил ли он это, чтобы возбудить ее, унять ее страх, или же наивность девушки соблазнила его самого. Снова Накшидиль как-то странно посмотрела на него, будто тоже не понимала, к чему эти намеки. Она взглянула на меня, но я промолчал. Лучше не распространяться о своих мыслях и влечениях.

— Есть евнухи, пытающиеся удовлетворить женщин, и некоторым это вполне удается. — Он тоже посмотрел на меня, но я не поднял головы и уставился в пол. — Конечно же, — продолжал он, — мы можем пользоваться устами, а это способно доставить женщине немалое удовольствие. К тому же у нас есть иные средства, которые мы приобретаем на базаре.

Мне было интересно знать, собирается ли он показать эти приспособления Накшидиль, однако, как и он, понял, что она еще не готова к этому.

— Знаете, — сказал он и вздохнул, — некоторые евнухи даже женились на рабынях, и эти девушки стали счастливее, чем были бы, живя с любым полноценным мужчиной. К тому же есть евнухи, предпочитающие мальчиков, точно как некоторые женщины предпочитают женщин. Вам это известно?

«Неужели он испытывает подобное?» — подумал я. Я видел по выражению лица Накшидиль, что ей такая мысль претит.

— Я видела, как такие женщины ласкали друг друга в банях, — ответила она.

— Вам это понравилось? — спросил Гвоздика.

— Мне стало дурно.

— Ничто из этого не должно причинять вам неприятных ощущений, — возразил он. — В давно минувшие времена султаны получали удовольствие, наблюдая за женскими утехами. И были времена, когда султаны приглашали мужчин к себе в постель. Все это естественно.

Девушки в гареме иногда рассказывали о таком, но я знал, что Накшидиль было нелегко это слушать. Сейчас она уставилась на Гвоздику с неподдельным ужасом.

— Такова жизнь, — сказал он, заметив выражение ее лица. — От нее не следует прятаться. Что же до султана Селима, то вы должны знать каждый дюйм его тела и как любить его.

Однажды днем, когда мы пили кофе, Накшидиль заговорила со мной о евнухах.

— Тюльпан, — сказала она приятным, почти заигрывающим голосом, — как некоторым евнухам удается вступить в связь с женщиной?

— Самые везучие из моих друзей потеряли лишь яички, однако не лишились способности проникать в женщину, — объяснил я. — Естественно, они должны скрывать это от дворцовых лекарей во время ежегодных осмотров. Но многие евнухи на это не способны, однако желание вступить в связь у них не пропало.

— Извини меня, — сказала она и коснулась моей руки.

За последующие дни и недели Гвоздика потчевал Накшидиль персидскими учебниками и книгами, посвященными эротическому искусству: «Сад услаждения душ» стал ее настольной книгой, а «Камасутра» — молитвой. Используя предметы, имеющие форму мужского полового члена, Гвоздика обучал, как заставить султана трепетать, как оттянуть кульминацию и как довести его до экстаза.

— Вам придется играть в игры, — наставлял он, — чтобы у султана не угас интерес.

— В какие игры? — спросила она.

— Начнете с поцелуев. Держите с ним пари на то, кому из вас раньше удастся пленить нижнюю губу другого, пользуясь лишь устами. Кто это сделает, тот и победит. Если выиграете вы, удерживайте его губу зубами, но смейтесь и будьте нежной. Объявите ему, что вы одержали победу, а если он попытается шевельнуться, укусите его. Дразните его глазами.

— А если победит он?

— Сделайте вид, будто вы отчаянно стремитесь высвободиться. Бейте его в грудь, молите глазами, чтобы он даровал вам свободу.

— А есть другие игры? — спросила Накшидиль.

— Вы должны придумать их. Очень важно найти иные любовные игры, чтобы постоянно возбуждать его.

Каждый день Гвоздика рассказывал ей что-то новое; и точно так, как Накшидиль научилась дразнить султана танцами, ей удалось освоить приемы, как доставить ему наслаждение в любовных утехах.

* * *

Прошло шесть месяцев, прежде чем Накшидиль снова услышала о султане Селиме. Наконец-то ей сообщили, что султан хочет видеть ее. По заведенному порядку Накшидиль отвели в отдельную баню валиде, где почти весь день за ней старательно ухаживали. Рабыни делали ей массаж, дабы расслабилось ее тело и успокоились нервы, на лицо накладывали миндальные и жасминовые маски, чтобы разгладить и отбелить его. Снова осмотрели ее руки и ноги, ища следы волосинок. Я объяснил, что банный ритуал станет более длительным по мере того, как она будет взрослеть.

— У него ужасный запах, — предупредил я, когда появилась рабыня, держа чашу с кремом желтого цвета, от которого шел неприятный аромат. Рабыня быстро нанесла мазки и разгладила слой пасты из извести и мышьяка на ногах Накшидиль. Рабыня осмотрела другие места, нанесла пасту ей под мышками и даже на волосы самой интимной части ее тела. Накшидиль сморщила нос от резкого запаха. — Не думайте об этом, — сказал я.

— Как он поведет себя? — спросила она. — Что ты слышал о султане?

— Не сомневаюсь, что он будет добр к вам, — ответил я. — Я слышал, что он чуткий мужчина.

— Я мечтаю о том, что султан будет обращаться со мной так, будто он принц, а я девушка с хрустальной туфелькой. — Она посмотрела на свои ноги, изучая пасту, отдававшую дурным запахом. — Скорее всего, — добавила она, — он поведет себя как его дядя, Абдул-Хамид. А потом отметет меня в сторону, словно пыль.

Прежде чем я успел успокоить ее, пришла старая рабыня-банщица и соскребла с Накшидиль жгучий крем острой ракушкой моллюска и осмотрела каждый дюйм ее тела, проверяя, не осталась ли хоть одна волосинка.

Потом другие рабыни, смочили ее кожу и длинные светлые волосы и натерли ее лепестками роз. Они старательно накрасили ей брови тушью и обвели глаза сурьмой. Накшидиль все еще не нравилось, как соединялись брови на переносице, но она не стала возражать, когда я сказал, что слышал, будто Селим это любит. Она улыбнулась, как прежде, когда рабыни хной красили ей ногти на руках и ногах, и согласилась, когда те спросили, нужно ли нанести на ее тело татуировку.

Терпкий запах эвкалипта распространился повсюду, когда рабыни смазали ее ноги, чтобы раскрыть поры.

— Лучше уж терпеть это, чем мышьяк, — сказала она и рассмеялась. Она наблюдала за тем, как рабыня перемешала порошок хны с клевером и соком лимона. Когда паста стала густой, как клей, рабыня взяла ее сложенной в конус льняной тканью и кончиком треугольника нарисовала тюльпан на лодыжке Накшидиль. Закончив работу, она покрыла рисунок тонким слоем сиропа из лимона и меда.

— Вам нравится? — спросил я.

Накшидиль взглянула на лодыжку и улыбнулась.

— А разве на второй ноге не будет татуировки? — поинтересовалась она.

Когда хна высохла и потемнела, рабыни расчесали ей волосы, ниспадавшие до пояса, и украсили их драгоценными камнями. Наставница, отвечавшая за одежду, надела на девушку наряд из кисеи^[46] и тончайших шелков, пропитанные ароматом розы. Наставница, ведавшая драгоценностями, украсила ткань сверкающими бриллиантами, жемчугами, яркими изумрудами, рубинами и сапфирами. Когда Накшидиль шевельнулась, ее уши, шея, руки, талия и лодыжки засверкали, будто она была ангелом.