Читать книгу - "Лондон pret-a-porte - Олег Селиверстов"

Он рассказал о древнеримской империи, где цвету одежды уделяли особое внимание. Пурпурный цвет имел право носить только император. В желтую тунику облачались невесты. А если вы встречали римлянина, у которого, например, был зеленого цвета пояс или окантовка тоги, то вы понимали, что перед вами кое-кто нетрадиционной сексуальной ориентации.

– А женщины? – хитро спросила Симона.

– Женщинам слова вообще не давали, – отмахнулся Макс. – Но сегодня все смешалось в одну кучу, как вавилонское столпотворение. Цвета утратили значение, и теперь пурпурный принадлежит не императору, а кока-коле. Уайльд был последним денди, пытавшимся своими поступками, своей одеждой, своим образом жизни возродить преклонение перед красотой. За что и поплатился, – Макс потушил сигарету и вскочил. – Как они вообще посмели обидеть его? Лондон, погрязший в разврате, в котором умирало в год до пяти тысяч проституток. Серый, удушливый Лондон осудил его и заточил в темницу! Но мы воздадим ему почести.

– А зачем принты? – прервала обличающую речь Симона.

– Композиция костюма – это соединение всех элементов в одно целое для раскрытия идеи и образа, – Макс вышагивал по бутику. – На спине каждой вещи будет цветной принт: картинка Лондона конца девятнадцатого века. Например, фонарный столб, кирпичная кладка, узкий переулок… И в конце показа, когда все модели повернутся спиной к залу, перед публикой предстанет старинный переулок где-нибудь в Сохо.

– Как декорации спектакля, – заметил я.

– Вот именно – театр. То, что так обожал и перед чем преклонялся Уайльд. Что есть сегодня большая мода? Театр, шоу, мистерия, а не курсы кройки и шитья.

– Здорово! – Кузина подскочила к брату и обняла его. – Я всем твержу, что ты гений, а они не верят.

– Это их личная проблема. Простота хуже воровства, и нечего на нее равняться! Теперь, когда у нас будут миллионы, мы докажем, что настоящее искусство моды еще живет.

Это был камень в мой огород. Точнее, английская булавка в мою ягодицу. Господи, какие наивные! У них даже в мыслях нет, что инвестор может и отказаться…

– Макс, – лицо Симоны стало серьезным. – Почему ты не хочешь заставить Влада пересмотреть контракт? Пусть позволит тебе зарегистрировать собственный бренд.

– Отстань, я не стану больше говорить на эту тему. Влад раскопал миллионы – это главное. И какая разница, кому принадлежат несколько букв.

– Несколько букв? – вспыхнула Симона. – Да ради этих нескольких букв…

– Отстань, я сказал! – раздраженно прервал ее Макс. – Скажи лучше, что ты там про фильм говорила, который вы с Антуаном будете про меня снимать? Я должен буду раздеваться и ходить голым по апартаментам? Или сидеть на унитазе в плавках от CHRISTIAN LACROIX?

– Не эту муть, а настоящий фильм-хронику, какие снимает канал БиБиСи. Приключения русского модельера в Лондоне, его успех! – сказала Симона.

«Или провал», – чуть не сорвалось у меня с языка.

– Вау! Ты наконец-то нашла спонсора, проворная лиса!

Зазвонил телефон. Макс тут же забыл про нас и стал с кем-то разговаривать. Симона подошла ко мне.

– Спасибо за книгу.

– Не за что, – ответил я, всем видом изображая обиду.

– Я же говорила, что ты крейзи, Антуан. Как ты мог подумать, что я тебе выстрелю в спину? Мне только хотелось порадовать брата, что ты не уезжаешь, а он сразу побежал к Владу ругаться, что тот опять что-то скрывает от него. Влад ему все и рассказал. Мир?

– Мир, – улыбнулся я, пожимая протянутую руку. – Точнее, безоговорочная капитуляция. Извини, что нагрубил за завтраком, надо меньше пить шампанского по утрам.

Дверь бутика распахнулась. На пороге возник Николя с сумкой и пакетами в руках.

– О, кормилец вернулся! – радостно крикнул Макс. – Тащи Вуттона на диван.

Николя бухнул сумку и пакеты на диван. Звякнули бутылки, зашелестели пакеты. Запахло копченостями и соевым соусом. Макс убрал с раскроечного стола журналы и начал расстилать бумажную скатерть. Я стал помогать Николя раскладывать закуски. Симона достала упаковку с жареными креветками и, не дожидаясь, пока стол будет накрыт, уплетала одну за одной, запивая шампанским.

Сверху спустился Влад.

– Симона, – сказал он, – я нашел оборудование, о котором ты спрашивала, можем поехать забрать его прямо сейчас. Человек ждет.

– Влад, я тебя обожаю! – Симона, оставив креветок недоеденными, выскочила из-за стола.

Я смотрел, как она одевается, и невольно хмурился. Царевну опять похищают.

– Я готова. Всем пока! – Симона махнула на прощание рукой, а мне послала воздушный поцелуй.

Влад взял ее под локоть, и они покинули бутик. Я вышел за ними. Я знал, что это ревность, но не мог совладать с собой.

Холодный ветер пронизывал до костей, но я не уходил, провожая взглядом две фигуры, направляющиеся к метро.

Сзади хлопнула дверь. Оглянувшись, я увидел Николя.

– Пойду прогуляюсь, – сказал он и поспешил вслед за Владом и Симоной, которые, дойдя до перекрестка, свернули к метро.

Николя ускорил шаг, но натолкнулся на парня, возившегося с велосипедом около парковочной дуги. «Fuck you!», – заорал Николя и, оттолкнув англичанина, побежал. Через минуту он скрылся за углом.

Дрожа от холода, я вернулся в бутик. Макс болтал по телефону. Стол был завален закусками. В бокале с отпечатком губной помады струйками пузырилось брошенное шампанское.

Я плюхнулся в кресло и задумался. Сомнений нет – Николя торопился, чтобы не упустить из виду Влада и Симону. Это выглядело как откровенная слежка.

– Антуан, поехали в «Madame Jojo», – предложил Макс, закончив телефонный разговор. – Нас все кинули, а там будет веселая компания. И Анджи, помнишь, та симпатичная модель с короткой стрижкой, похожая на юного студента в юбке.

– Даже не знаю, – ответил я, занятый своими мыслями. – А куда отправился Николя?

– Хрен его знает. Сказал, что куда-то срочно надо. Эх, сколько добра пропадает, – Макс кивнул на закуски, наполнил бокал шампанским. – Николя тот еще супчик-голубчик. Палец в рот не клади, сразу хрясь и оттяпает. Прямо Джек Потрошитель какой-то. – Макс взял со стола нож и покрутил им в воздухе, словно стараясь проткнуть невидимое тело. – Так ты поедешь в ночной клуб?

Я ответил, что неважно себя чувствую и хочу прогуляться перед сном. Мы еще немного поболтали, съели по сэндвичу и расстались.

* * *

Я долго бродил по улицам, пока не оказался в районе Hyde Park. Одна мысль не давала мне покоя. Почему Николя следит за Владом? Что это – задание Сержа, или хорек-адъютант разнюхивает что-то для себя?

У входа в парк исполинским каблуком белела Marble Arch – триумфальная арка, за ней разбегались в темноту освещенные дорожки. Помнится, где-то здесь на протяжении шестисот лет располагалось публичное место казней. Преступников вели на эшафот сквозь строй гвардейцев под барабанный бой. Почти как героев. Хорошо придумано, чувствуешь себя в центре внимания перед смертью – последние пятнадцать минут славы. Разве человек может отказаться от такого – тщеславно покрасоваться перед толпой на любой сцене, будь то театральные подмостки, фэшн-подиум, трибуна в парламенте или даже эшафот? А что если предложить Максу скроить коллекцию предсмертных балахонов, которые палачи набрасывали на головы жертв? Идешь себе на казнь в наряде haute couture… Что за бред лезет в голову! Я развернулся и зашагал прочь.