Читать книгу - "Наваждение - Елена Ласкарева"

— С Волги я. Из Рыбинска.

Из иномарки поторопили:

— Ну! Чего там телитесь? Она что, дороже других? Обученная? Так называй таксу, не тяни, за нами не заржавеет.

Вертлявый прошипел над Катиным ухом:

— Руки в ноги — и мотай отсюда, поняла? А то и тебе не поздоровится, и мне заодно.

А из автомобиля уже лениво вылезли двое.

— Есть маза, нам тут яйца морочат, — растягивая слова, угрожающе проговорил первый, снял черные очки и аккуратно положил на крышу автомобиля.

— Прикинь! — Второй пожал мощными татуированными плечами, выступающими из надетой на голое тело джинсовой жилетки.

— Когда нам что-то не дают, мы берем сами, — философски изрек первый.

— Когда нам что-то не продают, мы берем даром, — поддержал второй.

Вертлявый пропищал:

— Предупредил же тебя, дебилка! — и боязливо отскочил в сторону, а те двое вплотную подступили к Кате, беря ее с обеих сторон под локти и подталкивая к машине, пока еще довольно деликатно.

— Что, зачем? — с запозданием перепугалась она. — Куда вы меня хотите везти?

— Повышать нашу потенцию, — сладким тоном, не предвещавшим тем не менее ничего хорошего, ответил ей первый. — Ты нам сама пообещала!

— Тебя ждет субботник, — облизнулся второй. — Коммунистический! Ударный труд, стахановские нормы.

Он замычал с вожделением и ткнул волосатую ручищу прямо ей в пах:

— Как обстоят дела с шахтой? Глубина забоя нормальная?

Катя зажала рот ладонью, чтобы ее не вырвало. До нее только сейчас начало доходить, что ее приняли за проститутку и что ночная Тверская — вовсе не место для невинных гуляний на свежем воздухе.

— Я не собираюсь никуда с вами ехать, — с трудом преодолев рвотный спазм, громко выкрикнула она, пытаясь вырваться.

Но «клиенты» уже с силой пригнули ей голову и ухватили под коленки, чтобы пихнуть на заднее сиденье.

— Пустите, гады!

В ответ ее больно пнули под зад. От толчка она разжала руку, и сумка с двумя оставшимися болванчиками звякнула об асфальт.

Катина карьера менеджера закончилась бесславно, теперь надо было позаботиться уже не о заработке, а о спасении собственной жизни. Исход «коммунистического субботника» мог оказаться самым плачевным.

— Кто-нибудь! Помогите! Похищают! — отчаянно взывала она к окружающим. — Люди! Люди вы или нет!

Лишь раскатистый хохот был ей ответом. И ему вторили тоненькие смешки нарядных симпатичных девушек, с любопытством наблюдавших этот спектакль.

И тут кто-то большой и быстрый, вынырнув из переулка, налетел на ее недругов. Катя не видела, кто это, она почувствовала только, как затрясся автомобиль, а клиенты выпустили ее ноги.

— Ошибаетесь, они не люди! — произнес голос, показавшийся ей смутно знакомым. — Они животные!

Дальше раздавались лишь короткие возгласы «съемщиков» и междометия:

— Эй ты, шиза, потише! Машина денег стоит… О, блин, очки…

Короткий звук удара, хруст стекла.

— Мы тебя из-под земли, хмырь, доста… У! Мои жубы!.. Ш-шорт, ствола не взял… Попадись мне в другой раж…

Катин неведомый защитник отвечал спокойно и холодно, будто не в драке участвовал, а подсчитывал доходы и расходы на калькуляторе:

— В другой раз умнее будешь. Обойдешь меня сторонкой. А эту девушку — тем более.

Потом Екатерину схватили за талию, крепко, грубо и довольно бесцеремонно. Но она уже чувствовала: это не насильник, а спаситель. А потому не сопротивлялась.

Незнакомый рыцарь вытащил ее из иномарки и, подхватив, как мешок, поперек туловища, побежал: он тащил ее в сторону от Тверской, на Миусы, в тихий задумчивый сквер со старыми деревьями и одуряющим ароматом цветущего жасмина.

Там он осторожно опустил спасенную девушку на скамью с гнутой спинкой. Поинтересовался:

— Вы целы?

— Кажется, да. Не знаю, как вас благодарить.

— Лучше познакомимся. А то в прошлый раз не успели.

— В прошлый раз? — Она подумала, что незнакомец имеет в виду место недавнего происшествия на Тверской. — Да, конечно. Там не до знакомства было. Меня зовут Катя.

— Это я знаю. А я — Федор. Пименов.

— Откуда — знаете? Мне тоже почему-то кажется… Голос ваш… Мы уже когда-то встречались, да?

— Просто незначительный эпизод. Поезд. Шоколадный пломбир.

— Искусственный лед, который обжигает, — подхватила Катя. — Так это были вы.

— Да. Это был я.

В густой тени ночного сквера она видела только его силуэт: мужчина был крупным, ширококостным, однако при этом сухопарым. Он двигался несколько замедленно, будто что-то его изнутри притормаживало, и казалось странным, что всего несколько минут назад он сумел совершить такой молниеносный рывок.

Не имея возможности получше разглядеть своего избавителя, она пыталась восстановить в памяти его черты, хотя при первой встрече, в том вагонном коридоре, не остановила на нем внимания: была поглощена мыслями о своем Димочке.

Глаза у Федора, кажется, серые… подбородок такой решительный, упрямый, одним словом — мужской. Да, еще у него была эта привычка — играть желваками на скулах…

И Катя благодарно повторила, словно хотела запомнить его имя навсегда:

— Федор. Пименов.