Читать книгу - "Избранница - Саманта Джеймс"

Дрожа от холода и потрясения всем происшедшим, Кесси подчинилась молчаливым приказам его пальцев, которые в два счета стянули с нее не только платье, но и нижнее белье. При этом был так безразличен, что без слов становилось понятно: все это не доставляет ему никакого удовольствия. Продрогшая до косточек, Кесси вдруг почувствовала, что щеки ее запылали от стыда и негодования. Кажется, пытка подошла к концу. Нет, напрасно она радовалась, потому что он, не обратив внимания на ее переживания, протянул руку за полотенцем и сначала хорошенько вытер ее волосы, а затем растер и тело. Все у него получалось так ловко и сноровисто, словно он всю жизнь только и делал, что спасал чересчур чувствительных девиц.

Наконец он легонько шлепнул ее по ягодице:

— А теперь марш в кровать, янки!

Повторного приглашения не потребовалось. Ее зубы уже выбивали чечетку. Она заползла под одеяло и натянула его до подбородка. Когда Габриэль стянул с себя бриджи, Кесси с силой зажмурилась, словно свет резал ей глаза.

Она услышала, как промокшие бриджи шлепнулись на пол. Он задул лампу у изголовья и тоже забрался под одеяло.

Тишина оглушала. Кесси свернулась в маленький напряженный клубочек и замерла, упорно пытаясь стереть кошмар пережитого из памяти. Она тысячу раз прокляла свой страх, но ужасная волна, готовая поглотить ее, так и стояла у нее перед глазами. Святые небеса! Она уже решила было, что через секунду погибнет… точнее… утонет. С ее губ нежданно-негаданно сорвалось рыдание.

И в ту же секунду твердая мужская ладонь опустилась на ее обнаженное бедро.

— В чем дело, янки? Ты заболела?

— Нет, — прошептала она.

— Наверное, замерзла? Может, принести еще одно одеяло?

Замерзла? Да она, наверное, уже никогда не согреется! Но он-то не виноват в этом, а даже беспокоится о ней, так что ей следовало бы с благодарностью принять его предложение. Но, немного помолчав, она нерешительно помотала головой.

— Тогда давай немного поспим. — Он убрал свою руку и повернулся к ней спиной.

Минута проходила за минутой, а она все так же дрожала.

— Ради всего святого! Ты уже давно в безопасности, сухая, укрыта теплым одеялом. Что еще надо сделать, чтобы эта чертова дрожь прекратилась?

— П-пр-рошу п-про-щ-щения. — Она с трудом выговаривала слова. — Я не с-собиралась мешать вам спать.

Он снова повернулся к ней, матрас под ним заскрипел и прогнулся. В темноте она почувствовала на себе его взгляд.

— Должен заметить, янки, ты выбрала неудачный момент для доказательства, что перестала бояться воды, — сухо проговорил он.

— Ив мыс-слях не б-было, — продолжая дрожать, ответила она. — Я просто разозлилась, что вы так обращаетесь со мной… Если вам так хотелось, чтобы я спустилась в каюту, могли бы и повежливее сказать мне об этом. А вы заставили меня почувствовать себя виноватой во всех смертных грехах. Словно меня впору сослать на край света. С глаз долой. — Она сдвинула брови. — Я-я н-не с-сделала ничего п-плохого, так что вы н-не имели н-никакого права набрасываться на меня.

А ведь девчушка права! Хотя Габриэль был полностью согласен с ее доводами, какой-то бес не позволял ему признаться в этом. Он разозлился на них — на Кристофера и Кесси, хотя понимал, что виной всем) — примитивная ревность. Но ему неприятно было в этом признаться. А если так, то по какой причине склонившиеся друг к другу Кристофер и Кесси так взбесили его? Нет, они ни в чем не виноваты… Извиниться…

Кесси спасла его от неприятной церемонии. Выговорившись, она демонстративно повернулась к нему спиной. Но не прошло и пяти минут, как она вновь задрожала.

— Господи, ты переупрямишь даже осла, янки! Утверждаешь, что не замерзла, а сама только и делаешь, что дрожишь, — прорычал он. — Ну-ка иди ко мне, иначе тебе ни за что не согреться. Ведь так и мне не удастся выспаться.

Он обнял ее и притянул к своему боку, властно пристроив ее голову на своей груди. А сам немного удивился, что она не стала на этот раз сопротивляться, а ее хрупкое тело, кажется, с готовностью прильнуло к нему. С обреченным вздохом она свернулась калачиком, устроив поудобнее голову на его груди, словно это была самая привычная для обоих поза. Словно они так и спали всю жизнь.

Жесткие курчавые волоски щекотали щеку, но Кесси не имела ничего против этого: его руки были такой теплой и надежной гаванью, что отказываться от них в штормовую ночь было просто безумием. Понемногу жар его тела согрел и ее. Дрожь прекратилась, мышцы расслабились, а дыхание стало более глубоким. Она погрузилась в сон.

Как всегда, Габриэль проснулся утром первым. Золотистые, искрящиеся лучи утреннего солнца проникли в иллюминатор, но он не вскочил по привычке с кровати. Вместо этого он позволил себе насладиться ощущением мягкого женского тела, уютно прижавшегося к нему.

Кесси ни разу не пошевелилась за ночь. Он стиснул зубы, вспомнив заношенную чуть не до дыр и противно мокрую шемизетку, которую стянул с нее, прежде чем отправить девушку в кровать. Какая все же нищета: не шемизетка, а одна видимость! Он был уязвлен оттого, что у его жены всего два платья, и те заслуживали одного — сожжения, что он и собирался сделать в самое ближайшее время.

Мысленно браня себя, ибо прекрасно понимал, что вскоре пожалеет о содеянном, он все же стянул с Кесси одеяло и слегка отодвинулся, чтобы получше рассмотреть ее. Медленно и неспешно он обвел ее взглядом, впитывая каждый изгиб ее тела. В конце концов, он мужчина, а не ангел безгрешный, и излучаемое ею физическое очарование заставляло его забыть даже об остром язычке женушки, который он сразу недооценил.

Волосы ее в беспорядке разметались по подушке, и поза позволяла увидеть все, что его интересовало. Красивой формы руки и ноги, а кожа чистая и гладкая, нежного бледно-кремового оттенка. С начала их путешествия через океан она слегка прибавила в весе, удовлетворенно заметил он. И все же Кесси невероятно хрупкая — былинка, да и только. Он мог бы обхватить оба ее запястья одной рукой.

Кровь прилила к его лицу жаром возбуждения. Да-а, его никак не назовешь равнодушным к женским прелестям янки. Глаза его остановились на вишнево-красных сосках, венчавших маленькую, но совершенной формы грудь. Треугольник рыжевато-золотистых волос охранял ее женскую суть. Желание опрокинуть ее на спину, вонзиться в нее напряженной плотью и почувствовать, как ее мышцы туго обхватят его влажным жаром, на мгновение пересилило все доводы рассудка.

Он попытался напомнить себе, что их брак — пустая формальность и лишь чуть лучше, чем женитьба на Эвелин. И хотя это был его собственный выбор, гордиться было нечем. Внутренний голос тут же предостерег его: не следует превращать фиктивный брак в настоящий. Это чревато многими сложностями и неприятностями. Но что такое голос разума против мощного зова плоти? Мужской инстинкт убедительно нашептывал ему, что любить ее будет весьма приятно… Какое там отвращение, когда девочка просто персик! Слава Богу, что Габриэль давным-давно научился властвовать над своими страстями и эмоциями.