Читать книгу - "Подари мне небо - Айлин Грин"

Я обернулась на его голос – он держал в руках букет ярко-красных цветов.

– Тебе очень идёт красный цвет, – сказал он, подходя ближе, – вот только помада…

Я мысленно простонала, едва удержавшись от того, чтобы не стереть её руками.

– А что не так с помадой? – почти шепотом спросила я, второй раз за день, почувствовав его дыхание рядом с собой. Кожа покрылась мурашками, а тело перестало слушаться.

– Тебе красного вина или белого? – я услышала его голос дальше, чем секунду назад чувствовала его дыхание.

Этот пилот был невыносим! Сколько можно вот так бесцеремонно меня мучить?

– Красного, – сказала я, и тут же задала вопрос, заметив, что на столе один бокал, – ты что, не пьёшь?

– Не пью, – подтвердил Марк, – меня в любой момент могут вызвать на рейс.

– А в отпуске?

– А что такое отпуск?

Я рассмеялась, прекрасно понимая, о чём он говорит. У меня тоже был такой период, когда я работала без отпусков и выходных.

– Где ты научился так вкусно готовить? – поинтересовалась я, пробуя блюда, стоявшие на столе, – ты же всё время летаешь, у вас наверху есть курсы поваров?

– У нас наверху есть целая жизнь, – сказал Марк, – порой она намного насыщеннее той, что люди ведут на земле. Но готовить я научился уже давно. Когда умерли наши с Леей родители, сестре было пятнадцать лет, я студент, она школьница. Родственников у нас не было, и нужно было как-то выживать.

– Твои родители умерли? Прости, я не хотела …

Марк покачал головой.

– Почему люди любят извиняться за то, в чём нет их вины? Не извиняйся, люди умирают каждый день. И близкие тоже умирают. И либо мы живём дальше, либо умираем с ними. Я выбрал жизнь, и ничуть не жалею. Где бы я был сейчас, если бы не продолжил учиться, не помог бы своей сестре встать на ноги и тоже выучиться? Честно говоря, я даже не знаю ответ на этот вопрос. Но времени на долгие переживания у меня не было. Я был нужен младшей сестре, нам нужны были деньги. Поэтому я учился, параллельно работал в аэропорту по ночам. И вот сейчас я здесь. Ещё вина?

Я не понимала, как он так легко говорит о смерти. Как вообще о ней можно говорить? Это не разговор о погоде или море, не разговор о политике. Это разговор о чем-то страшном, неизвестном. О том, о чём не то, что говорить, думать не хочется.

– Я могу отойти? – спросила я.

– Конечно, – кивнул Марк.

Мне срочно нужно было остаться одной хотя бы на минуту. Все эти разговоры о родителях, смерти, о том, как справляться с горем снова напомнили мне о том, что я с этим горем не справилась до сих пор. Даже мои родители, потерявшие в тот страшный день свою вторую дочь, продолжают жить. Летать. А я застряла где-то посередине между тем днём и следующим. Я намочила руки холодной водой и слегка брызнула на лицо. Щёки горели то ли от вина, то ли от воспоминаний, то ли от того, что я впервые за несколько лет находилась рядом с человеком, который так красиво говорил, так рассуждал…и так смотрел на меня. Без жалости, без постоянного сочувствия. От него исходила уверенность, сила и надёжность. Мне даже себе было сложно объяснить, что в нём привлекало так сильно – его внешность, манеры, обходительность? Всё вместе?

Я вернулась в комнату, но Марка в ней не было. Сделав ещё глоток вина, я встала, чтобы осмотреться. Рядом с высоким окном стоял высокий стеллаж, весь забитый книгами – авиация, детективы, фантастика, классика – много, очень много книг. Когда он успевает читать? На некоторых полках стояли сувениры – миниатюра Эйфелевой башни, миниатюра Биг Бена. И самолеты. Много самолётов – разные по размеру, цвету, очевидно, и по моделям тоже. Я взяла один с полки и засмотрелась. Он был почти таким же, как у меня. Красивый. Даже не верилось, что его огромная копия может за один миг покалечить столько судеб.

Внезапно я почувствовала на своих плечах тёплые руки и положила на них свои. Медленно развернувшись, я хотела сказать Марку, что своими разговорами он заставил меня задуматься о том, насколько скоротечна жизнь, и как хочется наслаждаться каждой секундой. Но слова застряли в горле. Потерялись, не найдя выхода. Марк смотрел на меня так, как не смотрел никто другой. В этой комнате с приглушённым светом, его глаза казались темнее, чем они были на самом деле. Я почувствовала, как его руки прижимают меня ближе. Расстояние между нами сократилось до минимума, я закрыла глаза, и…

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – прошептал он возле моих губ.

Глава 18. Марк.

Кейт открыла глаза, её взгляд был слегка мутным и весьма разочарованным.

– Что ты хочешь мне сказать? – сказала она, пытаясь вывернуться из моих рук, но безуспешно, – что ты никогда не целовался?

Я рассмеялся. И демонстративно начал загибать пальцы на руках – один, второй, третий, после седьмого поднял на неё взгляд с вопросом:

– Стюардесс не считать?

Она легонько шлёпнула меня по плечу, и я перехватил её руку.

– Кейт, закрой глаза.

Она недоверчиво посмотрела на меня.

– Что ты хочешь со мной сделать?

Если бы она только знала, что я хотел с ней сделать, она бы не торопилась задавать такие вопросы.

– Просто закрой глаза, помолчи и послушай, – попросил я.

Она ещё раз с удивлением посмотрела на меня, и молча сделала то, о чём я просил. Так говорить намного легче.

– До твоей личной трагедии ты летала на самолётах, и я уверен, что ты помнишь это чувство. Представь, как ты летишь на самолёте ночью. Самолёт должен вот-вот совершить посадку, давление в салоне повышается, двигатели ревут, за окном – огни города, в котором вот-вот ты окажешься, сердце учащённо бьётся, и вдруг самолёт вместо снижения резко набирает высоту, уходя на второй круг. Ты испуганно смотришь в иллюминатор, пытаясь понять, что произошло, почему город, в котором ты так хочешь оказаться, оказывается всё дальше и дальше? Сердце постепенно успокаивается, самолёт поднимается выше, потом снова снижается. Как будто полётные качели. И вот огни города снова рядом, тебя снова накрывает это чувство – учащённое сердцебиение, ожидание посадки, ты прикрываешь глаза, ожидая стука шасси о взлётно-посадочную полосу, кажется, что остается ещё немного…но