Читать книгу - "Остров Мертвецов - Кэролайн Пекхам"

потому что он носил эту майку, когда мы были детьми. Она была белой, с нарисованными на ней силуэтом волн и длинными отверстиями для рук, которые слишком легко пропускали холод внутрь, заставляя мои соски затвердевать, когда дрожь пробегала по моей коже.

Я добралась до открытой двери, мои босые ноги бесшумно ступали по плитке, и я склонила голову набок, чтобы посмотреть, что делает Маверик. Он стоял там в своих черных боксерах, а лунный свет подчеркивал черные завитки бесчисленных татуировок, которые покрывали его плоть и поблескивали на мускулистом теле, отчего у меня пересохло во рту при виде него.

Он глубоко вздохнул, его взгляд остановился на огнях Сансет-Коув за темной водой, и поднял револьвер, прежде чем приставить его к виску.

Мое сердце подпрыгнуло в панике, когда я осознала то, что увидела, и я бросилась вперед, широко распахнув дверь и прыгнув на него. Моя рука ударила по его руке как раз в тот момент, когда он нажал на спусковой крючок, отбрасывая руку с пистолетом в сторону. Эхо от выстрела разнеслось над океаном, и у меня зазвенело в ушах, когда свободная рука Маверика сомкнулась вокруг моего запястья, а его глаза расширились от шока.

Какое-то время мы вдвоем просто смотрели друг на друга в ошеломленном молчании, прежде чем я протянула руку и выхватила все еще дымящийся револьвер из его руки.

— О чем, блядь, ты думал?! — Закричала я на него, занеся руку назад и изо всех сил швырнув пистолет, который чуть не оборвал его гребаную жизнь, с балкона в сторону океана.

Маверик яростно зарычал на меня, развернул и, оторвав от пола, швырнул спиной о стеклянную стену, отделявшую номер от балкона.

Мои ноги автоматически сомкнулись вокруг его талии, и он прижал мое запястье к стеклу над моей головой, свирепо глядя на меня сверху вниз.

Мои губы разошлись, чтобы потребовать ответов, но прежде чем я успела это сделать, его рот нашел мой, и я застонала в его поцелуе.

Все мое тело ожило от жестокости этого поцелуя, и я клянусь, что каждое мгновение боли в сердце и тоски по мальчику, которым он был, отразилось на поверхности моей кожи, когда я погрузилась в него. Я почувствовала вкус его боли. Я почувствовала его одиночество, его желание, его потребность и все то невысказанное, что висело в пространстве между нами на протяжении десяти долгих лет. Это был мой Рик, душа, которая принадлежала мне, тосковала по мне и чертовски страдала от того, что мы были в разлуке слишком долго. Этот поцелуй сказал все, что не могли сказать слова. Он говорил о том, как сильно мы страдали друг по другу и жаждали друг друга, и о всех поцелуях, которые мы должны были разделить за то время, что были в разлуке.

Он ослабил хватку на моем запястье, и я застонала, когда его рот переместился с моих губ на шею, посасывая, покусывая и отмечая мою плоть, а толстая выпуклость его члена уперлась мне между бедер.

— Рик, — умоляла я, нуждаясь в том, чтобы он взял всю эту боль в моем сердце и душе и превратил ее во что-то другое. Во что-то гораздо чертовски лучшее, в то время как я делала то же самое для него.

Он схватил меня за задницу и развернул нас, наполовину направляясь к двери, но вместо этого прижал меня спиной к другой секции стеклянной стены, а его рот нашел мой сосок через тонкую ткань майки и сильно прикусил его.

Мои пальцы ног коснулись спинки ротангового дивана, и я передвинула ноги так, чтобы вместо того, чтобы обхватывать ими его, мои ступни стояли на спинке, и я могла помочь ему удерживать мой вес.

Я схватилась за пояс его боксеров и стянула их вниз, а моя киска сжалась при мысли о том, что я могу заявить права на этого мужчину-зверя, на эту частичку моего сердца и причину моей боли. Но сейчас мне было наплевать на все это, мне просто нужно было, чтобы он взял меня так, как ему хочется, и позволил разрушенным частям меня почувствовать себя целыми хотя бы ненадолго.

Маверик зацепил край моей майки и сорвал ее через голову, отчего мои волосы рассыпались вокруг меня веером пастельных тонов, и он с голодным стоном уставился на мое обнаженное тело.

— Каждый день, пока я был в том месте, я мечтал о тебе, — сказал он грубым голосом, отбрасывая боксеры в сторону, и его твердый член оказался между моих бедер, терся о мою влажную сердцевину и вынуждал меня стонать от желания. — Каждую ночь я закрывал глаза и думал о том, каково это — вот так заявить права на твою сладкую киску.

Я посмотрела на него снизу вверх, когда от его слов у меня участился пульс, а он сжал свой член в кулак, прижимая его к моему входу так, что головка слегка вошла внутрь, заставив меня ахнуть от его толщины.

— Никакая другая киска не смогла бы приблизиться ко мне. Не после того, как я трахал свою руку, думая о твоей, ночь за ночью, — продолжал он, сжимая мою задницу покрытыми чернилами пальцами, пока я пыталась раскачивать бедрами и принять его глубже. — Ты понимаешь, что я тебе говорю, красавица?

— Нет, — простонала я, откидывая голову назад, впиваясь ногтями в его плечи и пытаясь притянуть его ближе, заставить его погрузиться глубже.

— Я шесть лет провел в тюрьме, окруженный одними членами, и думал о твоей мокрой киске каждую гребаную ночь. Я вошел туда девственником, красавица.

— Ты уже не девственник, Рик, — запротестовала я, потому что я видела его с Мией и не была гребаной идиоткой.

— Я и не говорю, что это так, — прорычал он. — Я говорю, что я долго ждал, чтобы стать владельцем киски, потому что есть только одна, которой я заинтересован владеть. Так что скажи мне, что хочешь, чтобы она принадлежала мне, или я трахну тебя в задницу, как и всех остальных.

Мои губы приоткрылись, и я уставилась на него, несколько раз моргнув, когда поняла, что он говорит. И хотя это было безумием, и я знала, что дырка есть дырка, и на самом деле это не должно было означать ничего большего, я знала, что это не так. Он не хотел никого подобным образом, кроме меня. Он не бросил меня, когда я думала, что он это сделал. Он был одинок и тосковал по мне точно так же, как я тосковала