Читать книгу - "Карусель душ - Пенн Кэссиди"

и я чуть не выпрыгнула из собственной кожи. Он появился секундой позже, лежа на кровати рядом со мной, подперев голову рукой. Я покачала головой, поворачиваясь к нему лицом и неторопливо вытягивая ноги. Он окинул взглядом мою обнаженную кожу и одобрительно застонал себе под нос, прежде чем лениво провести пальцами вверх-вниз по моим икрам.

— Скажи мне, почему ты прекратила обучение на жрицу, — спросил он. Это не обязательно был вопрос, но я знала, что он не заставит меня отвечать. Я ожидала этого вопроса в конце концов. — Теодор рассказал мне, что ты сделала для того мальчика. Очевидно, у тебя природная склонность к работе с душой.

Я приподняла бровь.

— Работа с душой? Ты так это называешь? — Он произнес это так, словно это была какая-то работа с 9 до 5.

— Я спрашиваю не для того, чтобы наказывать тебя или даже судить, если тебя это беспокоит. Я просто хочу понять, почему кто-то, настолько увлеченный своими убеждениями, отказывается от них. — Его слова задели меня сильнее, чем я ожидала, и неприятное чувство закружилось у меня внутри. Он был совершенно прав, и я даже не винила его за любопытство.

Я слегка подпрыгнула, когда маленькая черная фигурка снова появилась почти из воздуха. Лафайет запрыгнул на матрас и немедленно направился к Баэлю, втираясь своим маленьким личиком о его грудь. Я поманила его к себе, и он немедленно подошел, задрав хвост, и устроился у меня на коленях, довольно мурлыкая. Его присутствие здесь сразу сказало мне, что обо всем, что говорилось в его комнате, Тео тоже знал. Впрочем, я не возражала. У меня не было секретов.

— Это не обязательно был мой выбор. Остин ненавидел Вуду. Так какой в этом был смысл? Он всегда говорил мне, что это работа дьявола и что мне нужно перестать притворяться ведьмой и быть нормальной, как он. — Я нахмурилась, глядя на свои пальцы, которые лениво поглаживали Лафайета. — Он потворствовал моим практикам, пока я не забеременела. После этого он как будто хотел наказать меня за то, что я верю во что угодно, кроме его христианского бога.

Воспоминания о времени, проведенном с Остином, все еще преследовали меня. От мысли, что я позволила кому-то такому посредственному и бессердечному отнять у меня силу, у меня скрутило живот.

Пальцы Баэля успокаивающе сжали мою ногу, и когда я посмотрела на него, на его лице было только понимание.

— Ее звали Грейси, не так ли?

Я уставилась на него в шоке, мой рот открылся, прежде чем я смогла это остановить.

— Как ты узнал о ней?

Он просто мягко улыбнулся.

— Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, любимая.

Мои глаза подозрительно сузились.

— Это не очень-то помогает.

Он беспечно пожал плечами.

— Он начал обижаться на тебя за то, в чем не было твоей вины, да?

Я еще мгновение смотрела на него с подозрением, прежде чем снова отвела взгляд и кивнула.

— Я думаю, он всегда на меня обижался. Но когда мы потеряли Грейси, в нем что-то щелкнуло. Он стал вспыльчивым и злым, и казалось, независимо от того, что я говорила или делала, я никогда не смогу поступить правильно или сделать его счастливым. Я всегда ошибалась. Я всегда была ведьмой, которая убила нашего ребенка в его глазах.

Рука Баэля продолжала успокаивающе водить кругами по моему бедру, пока я пересказывала воспоминания, которые долгое время дремали в моей голове. Я не часто говорила о Грейси, но что-то в Баэле вызывало у меня желание выложить все.

— Он даже стал чаще ходить в церковь, — сказала я с горечью, — как будто это могло очистить его от каких-либо его собственных грехов. Как будто молитва каждое воскресенье Богу, который меня не слушал, могла стереть то, что он сделал со мной.

Лафайет слегка поерзал у меня на коленях, прежде чем устроиться обратно с довольным мурлыканьем. В его присутствии мне было легко игнорировать боль от тех прошлых ран.

— Но сейчас тебе все равно лучше без него, — успокаивающе сказал Баэль. — Возможно, это все-таки было благословением.

Я скептически посмотрела на него.

— Правда? Иногда мне кажется, что он все еще имеет надо мной эту гребаную власть.

— Потому что он это делает, — ответил Баэль как ни в чем не бывало. — Но только потому, что ты ему позволяешь. Внутри тебя есть сила, которая была там с самого рождения — гораздо более сильная, чем все, что Остин когда-либо мог у тебя отнять. Я вижу, как она растет внутри тебя, и это сводит меня с ума. — Его глаза снова потемнели, и он прошелся взглядом по моей обнаженной коже. Он чувственно облизнул губы, играя с кольцом в нижней губе.

Внутри меня поднялся жар, огонь, зажженный надеждой и возможностями. Я наконец-то освободилась от этого гребаного монстра. Здесь он не мог ко мне прикоснуться. Баэль был прав. Мне нужно было перестать давать Остину власть надо мной.

— И, кроме того… — Резким движением он поднялся, заставив Лафайета заворчать и спрыгнуть с кровати. Баэль пополз вверх по моему телу, пока я лежала навзничь, его мощные руки обхватили мою голову по обе стороны. — Ты будешь более неприкасаемой, чем он когда-либо был или когда-либо будет. Кровь Лаво течет по этим восхитительным венам. — Наклонившись, он повернул мое лицо в сторону и нежно прикусил ложбинку на моем горле. — Он никогда больше не прикоснется пальцем к чему-то столь божественному.

Я тихо застонала, когда губы Баэля двинулись вниз по моей шее, его язык вырисовывал узоры на чувствительной коже. Мои пальцы запутались в его темных волосах, когда я отдалась удовольствию, которое он мне дарил. У него был способ заставить все остальное исчезнуть, пока не останемся только мы и этот момент, приостановленный во времени.

— Теперь ты не принадлежишь никому, кроме самой себя, — прошептал Баэль мне в ключицу, прежде чем слегка прикусить и вызвать у меня еще один вздох. — И я никогда больше никому не позволю причинить тебе боль. Я сдеру плоть с их костей за то, что они плохо отзывались о твоем имени. — Его поцелуи, облизывания и укусы становились все более неистовыми, когда я задыхалась. — Впервые за столетия, я думаю, что наконец-то нашел кого-то, достойного моего поклонения.

Я ахнула, когда он проложил поцелуями дорожку вниз по моей груди, остановившись, чтобы разорвать рубашку, обнажая мою грудь. Он взял мой набухший бутон в рот и нежно провел языком. Мои бедра раскрылись, и он воспользовался возможностью, чтобы забраться между ними.

Вылизывая свой путь вниз