Читать книгу - "Отдай мне сына - Александра Багирова"

я лично не был знаком, и мне было не до них. Впрочем, и не до Богдана. Я следил за его жизнью, знал, что он отправился в реабилитационный центр. Но снова вытаскивать его у меня не было возможности. Я сам падал, хоть пока этого и не осознавал.

И все же тот год я могу назвать лучшим в своей жизни. Василиса была со мной. Насколько она могла. Я прикасался к призрачному счастью и воевал с еще большим запалом. Отвоевать свою женщину, у всего мира, у Вадима, отца… у всех…

Только и у брата был не меньший запал. Он тоже боролся за нее. А Василиса говорила мне о любви, дарила свою ласку, поддерживала. Моя голубка умела быть необычайно нежной, угадывать желания, идеальной женщиной… Я был уверен — это настоящая любовь, мы становимся одним целым. Одержимый идиот, я не замечал деталей, потому что они бы слишком больно ранили.

Одному против Вадима мне было не справиться. Отец был на время устранен, он затаился зализывать раны и обдумывать планы для удара. А вот с братом наша война была в самом разгаре, и тогда я вспомнил про должок Славы.

Я нашел змеюку. Знал, что запашок у этой идеи мерзкий. Но иного выхода тогда не видел. В том, что она может мне помочь, практически не сомневался. И она действительно помогла. Не отказала. Хоть изрядно потрепала мне нервы. Если бы только это… Слава тоже любила игры, я бы сказал, она была мастерицей в них. Ее помощь, она мне стоила дорого… Змеюка в свойственной ей манере запутала все так, что последствия я до сих пор распутываю. Узнаю про новых фигурантов.

По ее просьбе мне помог один человек. Он утопил бизнес Вадима, подвел его под банкротство. Но за это я заочно оказался ему должен. Хоть даже лично не был с ним знаком. Славка, такая она…

Но и врагом я ее назвать не могу. Когда ситуации были критическими, она единственная протягивала руку помощи. Порой безумной, дикой, но все же помощи. Потому с ней тоже я был как на вулкане.

А в тот год со мной была Василиса. Мне надо было выиграть сражение, о расплате я не думал.

Когда я уже считал, что практически победил. Когда голубка стала оставаться у меня неделями и улетать все реже и реже, я ликовал. Зря…

Одним солнечным утром она привела полицию в нашу квартиру. Меня скрутили и отправили за решетку. Обвинили, что я обчистил квартиру какого-то толстосума…

Голубка ангельским голосом давала показания. Обвиняла меня…

Стоит ли говорить, что улики уже были подделаны. Все как всегда на высшем уровне. Как когда-то сделал отец. Она умничка, хорошая ученица. Усвоила уроки.

— Прости, Ник. Иначе было нельзя, — посмотрела мне в глаза в зале суда. Синеву закрыли грозовые тучи. — Возможно, когда-то ты поймешь…

Повернулась и упорхнула на волю. А я снова остался гнить за решеткой.

Глава 24

Тюрьма стала привычней воли. Тут все просто, понятно, я как рыба в воде в жизни в клетке. Только моя клетка, она в душе. Голубка предала, и мне бы выкинуть ее из головы. Отсидеть, уехать как можно дальше, начать все с нуля. Это был бы логический и правильный выход.

Увы, нити, которые нас связали крепче любых доводов рассудка даже инстинкта самосохранения. Я вновь погибал, сгорал от желания ее увидеть, и ничего не мог с этим сделать.

Я был один… абсолютно один во всем мире. Запертый, одержимый… Просвета нет. Но я выживал, надежда давала силы. Ведь я все равно выйду, найду ее и посмотрю в бесстыжие глаза.

Посмотреть довелось намного раньше, чем я предполагал. Голубка, окруженная голубым ореолом небесной свежести, действовала как профессиональный палач. Очень скоро она пришла посмотреть на плоды своего творения. Я вновь оказался в уже знакомой обшарпанной синей комнате, она сидит на столе, закинув ногу на ногу. И сердце снова бешено колотится, уже где-то в горле радостно вопит. Жадно впитываю любимые черты, и замечаю… что все же не то, не так как раньше.

Пусть одержимость не ушла, но у нее появилась подруга — ненависть. Пока слабая, лишь набирающая силу, но вполне ощутимая. Я дурею без Василисы, но не могу ей простить. Ничего я не забывал. Обиды копились у меня в душе, затапливали меня, и когда чаша переполниться они взорвутся.

— Для чего пришла? — близко не подхожу, хоть ее запах уже начинает щекотать ноздри.

— Тебя увидеть, — и снова небесная гладь. Она затягивает.

— Еще не все сделала?

— Далеко не все, Ник, — встает и сама ко мне идет. Походка плавная, грациозная, она летит, расправив белые крылья.

— Что еще, Вась? Маленький срок дали, надо больше? Пришла полюбоваться на дело рук своих?

Молчит, губ касается легкая улыбка. Подходит вплотную. Прижимается. Обхватывает мое лицо своими ладонями.

— Когда-то ты поймешь. Иначе было нельзя, — шепчет мне в губы.

Она слишком близко, а моя одержимость, она снова побеждает. Еще недостаточно ненависти я взрастил, она слаба, и не дает мне сил оттолкнуть голубку. Презираю себя, я снова лечу в ее сети. Этот сладко-болезненный плен, не могу без него.

Ты ошиблась, Василиса, тебя уже нет, а я так ничего и не понял. Ни на грамм не разгадал тайн твоей души.

Я не смог тогда ей противостоять. Поддался чарам. Только сладость ушла, стало все больше горечи, мучительной и невыносимой. Ее свидания, они оставляли отпечаток черноты, чего-то неминуемого и жуткого. Словно мы чувствовали, что скоро нити оборвутся, и как утопающие хватались за них. Продлевали агонию.

Я до сих пор уверен, что были у нее ко мне чувства. Вопреки ее козням и играм, было то, что сыграть невозможно. Притяжение… сильное, невыносимое, оно ломало и сокрушало все на своем пути… и оно не могло быть односторонним.

Прошло два года, боли, ожидания, страданий, писем, встреч. Все вернулось… и нет, все изменилось. Она приходила чаще, писала