Читать книгу - "Тайное венчание - Елена Арсеньева"

Лиза с Леонтием так и зашлись смехом, но вдруг Леонтий изовсех сил стиснул ей руку. Она замолчала и с испугом воззрилась на него.

Лицо его было бледным и встревоженным, а глаза устремились вчащу, откуда доносился негромкий хрипловатый хохоток.

Лиза на миг крепко зажмурилась. Ее охватил такой ужас, чтозахотелось спрятаться, скрыться, ну хотя бы не видеть ничего вокруг! Этотиздевательский смех… Мало ли кто это мог быть, но она не в силах была думать нио ком, кроме Вайды.

Повернулась – и слепо пустилась бежать, пока не уткнулась вхолодную серую, поросшую сизым мхом стену кладбища.

Леонтий был уже рядом. Он подпрыгнул, уселся верхом настене, подхватил Лизу под мышки и втянул наверх. Спрыгнул сам, принял ее, и онипобежали по росистой траве под калину, к темному отверстию, ведущему куда-топод землю, думая сейчас только об одном: хотя бы на время скрыться, затаиться,оглядеться. И лишь когда, пригнувшись, они поочередно скользнули в яму, до Лизыдошло, что они ищут убежища… в могиле!

Она вцепилась в руку Леонтия, готовая закричать, но, когдаон чуть слышно шепнул: «Ничего. Тише. Может быть, не заметили?» – нашла в себесилы сдержать не только рвущийся наружу крик, но и запаленное дыхание.

Они постояли, и постепенно глаза привыкали к сумраку. Лизасмогла разглядеть, что стены этого погреба, как и ограда кладбища, сложены издикого, нетесаного камня, и это не самая могила, а некие своды, под которыминаходятся могильные холмы, также выложенные камнем. Было их восемь, и у каждогов головах поставлено на четвероугольном подножии плоское надгробие сажени двевышиной. Вернее сказать, надгробий оставалось только два, а прочие лежалиразломанными. Можно было различить, что западная, оборотная сторона технадгробий, что остались целыми, изузорена цветками или звездочками наподобиерешетки, а на другой четко высечена непонятная надпись, тоже более напоминающаяпричудливый узор.

Воздух здесь, против ожидания, не был зловонен и застоен,так что Лиза постепенно отдышалась и смогла слушать что-то еще, кроме неистовыхударов собственного сердца.

Но кругом царила мертвая тишина.

Она оглянулась на Леонтия. Тот пожал плечами и чуть слышношепнул:

– Побудь здесь. Я погляжу.

Он расцепил ледяные Лизины пальцы на своем рукаве и,бесшумно поднявшись по ступенькам, выглянул, а потом вышел наружу.

Лиза смотрела ему вслед, когда какое-то движение в углупогреба заставило ее резко повернуться.

Глаза ее вполне привыкли к царившей в подземелье полумгле, иона рассмотрела то, чего не заметила прежде: деревянные помосты, на которыеукладывали покойников, не погребая их в землю. Но теперь там лежали лишьчерепа, кости и лоскутья желтой, зеленой, полосатой материи. И Лиза вдругувидела, холодея, как над помостом медленно поднялся желтый череп, за которымтянулись длинные и густые черные волосы. Словно озираясь, череп обвелподземелье черными провалами глаз.

У Лизы остановилось сердце, когда пустые глазницы обратилисьна нее и череп замер. Она остолбенела, не в силах оторвать взор от черной тьмыв глазницах. С помоста взлетела костлявая рука и потянулась к Лизе, не тоуказуя на нее перстами, не то маня. Девушка испустила страшный крик и, не чуяпод собою ног, вылетела из подземелья.

Она едва не сшибла Леонтия, который попытался ее задержать,и кинулась вперед, к разлому стены, ничего не слыша, кроме вкрадчивого,ехидного смешка, который раздался там, в подземелье, и сейчас летел за нею,будто призрак.

* * *

Бог весть, сколько летела без оглядки Лиза, пока не рухнулапочти без чувств на сырой мох, вся исцарапанная и облепленная паутиною,потерявшая где-то свой узел. Рядом повалился Леонтий. И девушка наконец-тосмогла расслышать его надорванный голос:

– Да тише! Тише! Это люди. Живые люди, не мертвецы. Над намипросто подшутили. Пожалуйста, успокойся!

Утешения его были явно бессмысленными, ибо как раз людей-тоим и следовало опасаться. По крайности, одного человека – Вайду. Но, как нистранно, страх Лизы немного отступил.

Она села, обобрала с лица паутину и, проворно переплетаяраспустившуюся косу, огляделась.

Совсем рассвело, но дневной свет неохотно проникал сквозьсплетенье ветвей. Впереди расстилался кочкарник, поросший мхом и лохматойтравой.

На грязно-зеленой трясине то тут, то там темнели округлыеполыньи в несколько саженей шириной; мрачный отблеск воды, стоящей всклень,заставил Лизу опять похолодеть.

Итак, словно по наводке лешего, забежали они прямиком намшаву, моховую болотину, от которой и остерегала их Татьяна. А что теперь?..

Лиза оглянулась. Кочкарник тянулся впереди, сколько хваталглаз, но невдалеке она увидела тропу не тропу, а некое нагромождениегорбыльков, уложенных поперек длинных, тонких жердей, тянущееся от кочки ккочке, чтобы можно было относительно безопасно перейти болотину. Сооружение этоназываемо в народе лавою.

Как же быть теперь? Вернуться в лес, поискать утеряннуютропу? Немыслимо же, в самом деле, доверить свою жизнь этим шатким жердочкам,по которым разве что куличок пробежит! А там, в лесу, есть надежда уклонитьсяот погони…

Она поднялась, одернула юбку, потуже стянула тесемки пояскаи, не в силах разомкнуть пересохших губ, кивнула в сторону леса, словноспрашивая у Леонтия, идти им туда или нет. Но он лишь растерянно пожал плечами,и это раздосадовало Лизу. Сжав губы, она решительно повернулась спиною к мшавеи шагнула было под лесные своды, как вдруг в глубине леса раздался резкийсвист.

Лиза замерла.

Свист повторился. Сильный, раскатистый, пронизанный тою жеехидцею, что и смех, прогнавший Лизу от стен кладбища. И, уже не колеблясь,вновь подхваченная ужасом, она метнулась к лаве.

Леонтий догнал ее только у самого начала переправы и успелпервым вскочить на лаву, сделав Лизе знак: осторожнее! Она заткнула полы юбкиза пояс, скинула скользкие лапти, сунула их в подол и босиком ступила на сыруюдоску, всю пропитанную ледяной водой, словно и не тронутой солнцем.

Какое-то время она ничего не видела, кроме темных, разбухшихдосок, уходящих в глубину под пружинистыми шагами Леонтия, но тотчасвсплывающих, чтобы принять на себя Лизу, а когда осмеливалась взглядывать посторонам, видела, что мшава все же остается за спиною, отодвигается, ужеблизится край унылого кочкарника, а впереди манит сочной зеленью цветущаяполянка, на которой, бог весть зачем, тоже набросаны жердины лавы.

– Уже скоро! – выкрикнула она в спину Леонтия, переводядух. – Впереди поляна, смотри!