Читать книгу - "Милый плут - Полина Федорова"

Лежит, как черная скала,

И смертоносным ядом дышит,

Вокруг него и смрад, и мгла,

Как будто огнь из пасти пышет.

Как острая стрела — язык,

Заметно яд с него как льется,

Как адский вой, Зилантов крик,

Змеиный хвост змеею вьется.

Шумит, как лютая гроза,

И нет ему подобных в силе;

Во лбу пылают так глаза,

Как ядра огненны в горниле…

Серафима прекратила чтение и вопросительно посмотрела на Альберта:

— Ну, как? Эта моя стихотворная повесть будет называться «Основание Казани».

— Замечательно! — воскликнул он. — Это мне нравится много больше, нежели про садовника, который не в силах помешать расти траве и от этого страдает и не находит себе места.

— Правда? — из-за большого живота она осторожно присела на канапе рядом с мужем и благодарно посмотрела ему в глаза.

— Конечно, правда, — улыбнулся Факс и взял ее ладони в свои. — Твоя повесть будет самым лучшим историческим произведением, написанным о нашем городе.

— Спасибо тебе.

— Мне-то за что?

— За то, что ты есть…

Звонок в передней прозвучал нетерпеливо и совершенно неожиданно. На город опустился вечер, время визитов давно закончилось, и столь поздним гостем мог быть только очередной пациэнт.

— Как не кстати… — вырвалось у Серафимы.

Альберт Карлович вздохнул и отнял свои руки от ладоней жены. И тут в гостиную ворвался князь Мустафин.

— Что случилось? — с тревогой поднялся навстречу ему Факс. — Что-то с вашей женой?

— Да! — разъяренно произнес князь.

— Тошнота? Рези в животе? Неужели корчи? — скинул он с себя архалук и отыскивал взглядом сюртук.

— Нэт, нэ корчи, — вращая глазами, рыкнул Мустафин. — Она смэется.

— Смеется? — замер с сюртуком в руках Факс.

— Да, смэется, — повторил князь. — Надо мной смэется. Я эй уше дыва раза сыказал, што она не шена мне, а она только сымэется. Когда сыкажу тыретий раз, она сабсим перестанет быть маэй шеной.

— Значит, она чувствует себя неплохо? — начал успокаиваться Альберт Карлович.

— Она нэплохо, я плохо! — зло выдохнул Мустафин. — Ты ей шивут тругал?

— Трогал, — подтвердил Факс. — Чтобы выяснить, где болит и насколько сильно поражен ядом желудок.

— Ну, итэ латны, — прошипел князь. — Ты дуктыр, тибе мужнэ. Но защим ты ей сылова каварил?

— Успокаивал ее, — начал понемногу раздражаться, в свою очередь, Факс. — Чтобы она не повторила новой попытки отравления.

— А о щастьи ты каварил? — вкрадчиво спросил Мустафин.

— А на «ты» мы с вами давно перешли? — не ответил на вопрос князя Альберт Карлович.

— Каварил или нэ каварил? — не унимался Мустафин.

— Каварил, — выдохнул ему прямо в лицо Факс. — Говорил, что она еще будет счастлива в этой жизни.

— Знащит, со мыной она нэсщастнэ?

— Да! — глядя прямо в потемнелые глаза князя, сказал Альберт Карлович.

— А-а! — зарычал Мустафин и, выхватив из ножен кинжал, что висел у него на поясе, занес его над Факсом. И тут, бог его знает как — они оба, кажется, и не заметили, — между ними оказалась Серафима. Она встала как раз под занесенным кинжалом, прикрывая собой Альберта.

— Не сметь! — закричала она, глядя прямо в бешеные глаза князя. — Не сметь так разговаривать с моим мужем! Вы, — она стала наступать на князя своим животом, — врываетесь в наш дом, вы машете здесь своим ножом, а знаете ли вы, скольким людям помог мой муж? Что будь то утро, день или ночь, когда за ним приезжают или зовут к больному, он собирает свой саквояж и идет туда, где его ждут?

Серафима продолжала наступать, тесня Мустафина к дверям.

— Так вот, — продолжала она, — я требую, чтобы вы немедленно покинули наш дом, и никогда более, слышите, никогда…

Альберт Карлович, несколько мгновений стоящий истуканом, пришел наконец в себя и, не сводя странного взора с Серафимы, в котором ясно читалось восхищение и восторг, оттеснил ее в сторону.