Читать книгу - "Бракованный - Елена Синякова"

макушке, снова упираясь руками в стену перед собой, но теперь уже стоя, когда он неожиданно опустился на корточки, и ловко забрался под подол, чтобы рывком порвать нежную ткань.

Лия издала возмущенный вопль, когда поняла, что осталась с обнаженными бедрами и ягодицами, а он не собирается подниматься.

И тем более не собирается отпускать ее, пока не добьется своего.

Его силы хватало, чтобы придавить девушку одной рукой к стене в районе копчика, отрезая все попытки к побегу и сопротивлению, пока сам он поймал ее под коленкой, которую потянул в сторону и немного вверх, фиксируя в таком положении.

Сколько бы она не вопила, не сопротивлялась, и не пыталась показать свои коготки – он делал все по-своему.

Делал молча, степенно, уверенно и так ловко, что хотелось дать ему по морде с разворота, если бы только Лия умела!

В этом положении оказалось еще хуже, чем сидя на нем.

Она была настолько раскрыта для его губ и языка, что казалось он может так же слизнуть золотую пыльцу с ее метающейся души.

Он был слишком глубоко, слишком развратно, чтобы можно было сделать вид, что она ничего не чувствует.

Мужчина легко прикусывал ее ягодицы, если Лия снова пыталась выбраться и показать свои силенки, а когда затихала - он не жалел ее, и принимался исследовать своим языком ее лоно, все ближе и ближе подводя к той черте, куда она идти категорически не хотела.

Господи, только бы не кончить!

Эта мысль казалась совершенно сумасшедшей, но сейчас она носилась по венам тонкий колючим пунктиром и кусала сумасшедшими мыслями, от которых бросало в откровенный жар.

А что, если она все таки была проституткой?

Что, если Камила явно не договаривала о прошлом самой Лии, чтобы не травмировать ее хрупкую и без того изломанную психику еще сильнее?

Иначе как можно было объяснить этот постыдный факт, который подкрадывался к ней все сильнее и сильнее?

Ей нравилось то, что делал этот сумасшедший!

Черт!

Да это было просто немыслимо!

Ей нра-ви-лось!

Её тело реагировало на его прикосновения, на то, как он хватал ее своими ручищами, как подчинял себе и своей воли, хоть и не стремился завершить все половым актом!

По крайней мере, пока не стремился.

Разве подобное могло нравится простой незапятнанной девушке, в жизни которой - как все вокруг утверждали - не было мужчин?

От этой мысли стало настольно тошно, что в какой-то момент перед глазами даже поплыли блестки, а в висках загудело.

- Отпустите меня!

- Нет.

- Отпустите сейчас же!

Псих не отпустил, но хотя бы перестал терзать ее своим через чур умелым языком, из-за чего голова продолжала кружиться, а внизу живота было тяжело и даже покалывало.

Он отступил, но лишь для того, чтобы подняться во весь свой огромный рост и нависнуть теперь сверху, не давая ни единого шанса сбежать из его чертова плена.

От мужчины шел настолько ощутимый терпкий жар, что Лия чувствовала его собственной кожей, словно стояла рядом с открытым огнем.

Впрочем, задумываться над тем, то с нормальными людьми такого быть не может, у нее просто не получилось бы.

Он тяжело дышал.

Лия могла бы поклясться, что сейчас он всеми силами сдерживает себя от продолжения. И что ему тоже больно физически.

Откуда она это знала, сейчас было не важно.

А еще она понимала, что такому человеку, как псих бесполезно угрожать или ем боле ставить какие-то условия. Едва ли он боялся в этой жизни что-нибудь. Да и чем она могла бы его запугать, стоя так, что вжималась в стену до дрожи под коленями.

- Пожалуйста…. - прошептала Лия тихо, и почувствовала, как мужчина вдруг перестал дышать, потому что затаил дыхание.

Было стойкое ощущение, что он нашла какой-то ключик к неведомой душе этого монстра, заглядывать в которую было очень страшно.

- Пожалуйста, не делайте так…хотя бы какое-то время.

Не смотря на то, что в комнате было по-прежнему темно, Лия не поднимала ресниц и никак не могла заставить себя поднять голову, но кожей ощущала, что псих смотрел на нее. Рассматривал ее. Пытался восстановить свое дыхание, но никак не мог справиться с собой.

- Сколько времени тебе нужно, чтобы я мог касаться тебя так, как захочу?

Его голос стал еще более низким и хриплым, когда он приговорил это и уперся ладонью в стену, словно давал понять, что он ждет правдивого ответа, и у Лии нет шанса сбежать от него.

Было странное ощущение, что врать ему нельзя. И что он видит ее насквозь.

- Хотя бы еще пару встреч.

Псих ответил не сразу, и девушка напряглась, но едва не выдохнула облегченно и протяжно, когда он неожиданно отозвался после непродолжительного молчания:

- Хорошо. У тебя есть еще две недели, чтобы привыкнуть ко мне.

- Спасибо.

- Я не хочу, чтобы ты боялась меня. Даже в том, что чувствуешь, как бы сильно ты этого не хотела.

Теперь пришло время самой Лии задержать дыхание от услышанного.

Сердце странно сбилось ритма и застучало быстрее, разгоняя по еще не остывшему телу снова жар.

Разве можно было понять человека, чье поведение иногда было похоже на истинного маньяка?

Но что-то внутри нее трепетало, и будто понимало.

- О чем вы говорите? - тихо проговорила девушка и впервые приподняла голову, чтобы снова ничего не увидеть в этом гнетущем полумраке, только почувствовать еще острее, как он смотрит на нее, склонившись с высоты своего огромного роста.

Смотрит жадно и не отрываясь.

Казалось, что даже кожа начинает покалывать от этого невидимого, но такого осязаемого взгляда.

Разве это было возможно?

- Ты знаешь, о чем я говорю.

- Вы ошибаетесь.

- Я никогда не ошибаюсь.

Повисло молчание, от которого становилось неловко.

- Я могу уйти?

- Не можешь.

Псих всегда говорил отрывисто, но лишь сейчас Лия вдруг подумала о том, что ни одно слово, произнесенное им, не было резким или грубо сказанным.

Да, манера его речи оставляла желать лучшего, если в принципе можно было назвать «речью» его слова. Но он не пытался запугать, унизить или тем более как-то указать на место девушки, как проститутки.

И в этом псих не был похож на тех маньяков, о которых Лия часто слышала из уст девушек или самой Камилы.

- Что вы еще хотите от меня?

Эта фраза вырвалась из губ Лии быстрее, чем она успела осознать, что именно она сказала.

Но было поздно