Читать книгу - "Любовница - Аманда Квик"

Ифигиния попыталась выглядеть спокойной.

— Я уже сказала вам, сэр. Я ищу человека, шантажировавшего мою тетю. Ничего не изменилось. Что же заставило вас прозреть сегодня утром?

— Я не прозревал! Вы говорите так, будто мне что-то привиделось. Я просто в бешенстве!

— О!

Маркус холодно взглянул на нее:

— Вам больше нечего сказать в свое оправдание?

Ифигиния задумалась.

— Если вас не затруднит, милорд, будьте так любезны, скажите откровенно, что же… что так возмутило вас?

Маркус помолчал, как бы размышляя, стоит ей говорить или нет.

— Сегодня я узнал, что один мой близкий друг стал жертвой шантажа.

Ифигиния в изумлении воззрилась на него:

— Боже милосердный! Получается, что все-таки шантажировали еще кого-то, кроме тетушки Зои? Действительно, очень интересная новость, милорд.

— Неужели?

— Сэр, мне непонятна причина вашего сарказма. На вашем месте было бы логично встревожиться, узнав, что я поведала вам чистую правду и что ваш друг тоже подвергся шантажу. Так почему же вы сердитесь на меня?

— Думаю, вы сумеете найти логичное объяснение моему раздражению.

— Простите?

— Догадайтесь, миссис Брайт.

Ифигиния раскрыла рот. Теперь в голосе Маркуса слышалось нечто большее, чем просто сарказм. Граф был оскорбительно груб с ней. Поймав на себе восхищенные взгляды трех слоняющихся без дела денди, Ифигиния мгновенно взяла себя в руки, приняла беззаботный вид и отгородилась от зевак кружевным зонтиком.

— Это просто глупо, милорд. Почему вы меня обвиняете?

— Потому, что вы очень похожи на вымогательницу, миссис Брайт.

— Что?! — Она резко остановилась. Вырвав руку, повернулась лицом к Маркусу. — Вы заходите слишком далеко, сэр! За кого вы меня принимаете?!

— За умную, хитрую маленькую авантюристку, — вкрадчиво шепнул Маркус, но под этой вкрадчивостью слышалась ледяная неумолимость. — Вчера вечером меня позабавила ваша глупая игра.

— Милорд, ради Бога!

— Я был готов даже позволить вам продолжать ее, ибо вы, наверное, самая интересная женщина, которая встречалась на моем пути. Однако сегодня утром, узнав всю правду, я понял, что вы не так уж забавны.

— Не так уж забавна?! Это уже переходит все границы, это уже слишком — даже после всех тех глупых, идиотских, оскорбительных слов, которые я выслушала от вас, милорд! Не собираюсь больше стоять здесь и выслушивать ваши обвинения! — Ифигиния резко повернулась на каблучках. До нее донесся ехидный смех бездельников-денди.

Маркус с силой схватил ее за руку:

— Не так быстро. У меня есть еще несколько вопросов к вам.

— А у меня есть дела поважнее, чем отвечать на ваши оскорбительные вопросы!

— Что еще за дела?

— Искать вымогателя, например, — прошипела Ифигиния. — Пустите меня, милорд, или, обещаю вам, я закричу.

— Черт вас возьми, миссис Брайт! Лучше оставьте свои штучки. — Маркус с силой развернул ее и поставил лицом к себе. — Если, конечно, не хотите, чтобы уже вечером свежие сплетни о нашей маленькой размолвке разнеслись по всему городу.

— Какое мне дело до этого? Весь город и так говорит о нас с вами!

— Уж поверьте мне на слово — на сей раз сплетни будут совсем другого характера. Так что если хотите устроить скандал на виду всей Пэлл-Мэлл, то имейте в виду — я готов.

— Вы угрожаете мне, милорд? — вспыхнула Ифигиния.

— А как вы думали? Если вы не пожелаете хотя бы внешне выглядеть, как подобает леди, — клянусь, я тоже не стану играть в джентльмена. Только попытайтесь уйти — я просто взвалю вас себе на плечо и унесу куда-нибудь, где мы без свидетелей продолжим наш разговор.

Ифигиния задохнулась от негодования:

— Вы не посмеете!

— Заключим пари, Ифигиния? — нежно спросил Маркус… Подозрительно нежно. — Вчера вечером мне ничего не стоило вынести потерявшую сознание леди из бальной залы Фенвиков. Почему бы мне сегодня для разнообразия не пронести ее на плече, как мешок с углем?

Ифигиния трезво взвесила свои возможности. Число направленных в ее сторону взглядов росло с угрожающей быстротой. Уже не одна голова с любопытством повернулась к ней. Уже не одна пара ушей навострилась в желании уловить обрывки пикантнейшей ссоры между графом Мастерсом и его новой любовницей.

Желваки, игравшие на скулах Мастерса, и неумолимо сжатые губы яснее всяких слов свидетельствовали, что он в ярости. Было совершенно очевидно: если она не подчинится, Маркус устроит безобразную сцену на виду у всей улицы.

— Очень хорошо, милорд. — Ифигиния выдавила улыбку и легонько коснулась пальчиком рукава графа. — Если вам угодно играть роль злого тролля, пусть будет по-вашему.

— Вы правы. Мне не так уж редко приходилось играть эту роль, и, уверяю вас, я способен устроить поистине потрясающее представление.

— Ни секунды не сомневаюсь. Хочу, чтобы вы знали, сэр, во время прошлогоднего путешествия по континенту мне не раз приходилось сталкиваться с неджентльменским поведением некоторых мужчин. У одного мерзкого уличного воришки тоже были отвратительные манеры, милорд.

— Возможно, настанет время, когда и я смогу чему-нибудь подучиться. Говорят, путешествия способствуют расширению кругозора. А теперь пойдемте, мы привлекаем слишком большое внимание.

Он еще крепче взял под руку Ифигинию и быстро двинулся вниз по Пэлл-Мэлл.

— Люди смотрят на нас!

— Вам пора уже привыкнуть к всеобщему вниманию. А теперь попробуйте убедить меня, что я глубоко ошибался, назвав вас вымогательницей.

— Как вам вообще такое пришло в голову?

Маркус покосился на нее:

— Вы определенно неглупая особа. Вы тщательно изучили мой характер — настолько тщательно, что сумели одурачить весь наш свет, выдав себя за мою любовницу.

— У всех есть свои маленькие способности.

— Ваши странные способности убедили меня в том, что вы способны зайти слишком далеко в изучении чужого прошлого. Вы способны доискаться до сведений, пригодных для, шантажа.

Ифигиния едва сдерживала ярость.

— Вы имеете в виду сведения, которыми шантажировали вашего друга?

— Совершенно верно.

— Я не способна на подобное. — Она чувствовала боль, почти такую же сильную, как гнев. Почему? Она не находила ответа. Ифигиния отдавала себе отчет в том, что в сложившихся обстоятельствах ужасные выводы Маркуса вполне логичны. И все же она чувствовала себя глубоко оскорбленной. — Если бы вы знали меня лучше, милорд, вы никогда бы не предъявили мне таких ужасных обвинений.