Читать книгу - "Жена Тони - Адриана Трижиани"

Длинный дощатый стол на заднем дворе семейства Донателли был накрыт к обеду. Сестры принесли свежую скатерть и салфетки, а в центре поставили в качестве украшения терракотовый горшок с душистой розовой геранью. Появилась Изотта с миской макарон. Барбара добавила тарелку и приборы для Саверио. Он отошел в сторонку, пока Барбара устраивала для него место за столом.

– Я не хотел причинять вам неудобства, – сказал он.

– Что вы, мы всегда рады нежданным гостям, – улыбнулась Изотта, ставя на стол миску.

– Я же говорила, – подмигнула ему Чичи, проходя мимо него на кухню.

Саверио уселся за стол, наблюдая, как семейство Донателли общими усилиями несет блюдо за блюдом. Вот такой он и представлял себе счастливую семейную жизнь: полный стол, накрытый на много мест, ломящийся от тарелок с вкусной едой, все помогают друг другу и смеются вместе в саду чудесным солнечным летним днем. Даже глава семьи мистер Донателли участвовал в этом действе, чего в родительском доме Саверио сроду не случалось. Мужчины неизменно ждали, пока женщины подадут им пищу.

– А где сегодня ваша мать? – спросил у Саверио Мариано.

– Кузины повезли ее прокатиться в Спринг-лейк. Мама любит глядеть на дома.

– Самое место для такой прогулки, – согласился Мариано.

Из кухни вышла Чичи с кувшином домашнего вина. Следом шли ее сестры, неся хлеб и салат.

– Я делаю вино здесь, в Нью-Джерси, – сообщил Мариано, – но виноград использую калифорнийский.

– Незадолго до Дня труда^[23] сюда приезжает грузовик из Мендосино^[24], доверху нагруженный ящиками винограда. Папа выбирает крепкие гроздья с хорошей окраской, – пояснила Чичи, поднося отцу бокалы, и тот разлил вино.

– И еще я доверяю своему нюху. Аромат в винограде – очень важная вещь. – Мариано многозначительно постучал по носу.

– Я всегда добавляю в соус папино вино, – призналась Изотта, подавая Саверио макароны.

– Когда приезжает грузовик с виноградом, все итальянцы нашего города собираются вокруг него и дерутся за лучшие гроздья. – Чичи передала Саверио мисочку с хлопьями жгучего красного перца.

– И я всегда выхожу победителем! – торжествующе ударил кулаком по столу Мариано.

– У папы глаз-алмаз, – гордо сказала Чичи.

– И еще мускулы, – пошутила Люсиль.

– Что есть, то есть, – рассмеялся Мариано.

– И вот этими самыми мускулами папа давит достаточно винограда, чтобы столового вина нам хватило на год.

– И еще он делает уксус и граппу, – добавила Люсиль.

– Мы ничего не выбрасываем зря, – весело заключил Мариано. – Ни черешка.

Люсиль обошла стол с корзинкой, раздавая теплые булочки с хрустящей корочкой. Барбара несла следом за ней блюдо креветок-гриль, обернутых вокруг нежных побегов спаржи. Она бережно положила по одной на каждую тарелку рядом с макаронами.

Изотта села во главе стола, напротив мужа.

– Надеюсь, вам понравится, – обратилась она к Саверио.

– Выглядит потрясающе. Я всегда рад домашней еде. Благодарю за приглашение к столу.

– Надеюсь, мы не отвлекли вас от чего-то важного.

– Вовсе нет. Каждый день я просто жду, чтобы солнце закатилось и я мог начать работать.

Мариано оглядел стол.

– Прежде чем поднять бокалы за нашего гостя, – сказал он, – помолимся.

Саверио и все Донателли одновременно перекрестились, перекрестили накрытый стол, помолились и снова перекрестились. Саверио неспешно перекрестился в конце, затем разложил на коленях салфетку.

– Да ты молишься подольше иного священника, – прошептала ему на ухо Чичи.

Мариано поднял бокал:

– Выпьем за Саверио. Пусть каждый вечер он поет допоздна, везде принося радость своим слушателям. Cent’Anni^[25]. Надеюсь, вы приятно проведете оставшееся время в Си-Айл-Сити.

– Отличное вино, сэр, – сказал Саверио, отпив из бокала. Крепкое и терпкое вино напомнило ему о том, которое делал дома его собственный отец.

Чичи передала гостю соусник. Тот полил свои макароны соусом и с удовольствием принялся за еду. Он был худым, не потому что хотел хорошо смотреться на фотографиях, просто изголодался по домашним макаронам. Чичи стало его жалко. Саверио явно нуждался в ком-то, кто станет о нем заботиться. Она посмотрела на свою мать. Та наблюдала за поглощавшим макароны молодым человеком. Женщины семьи Донателли забеспокоились, хватит ли у них на кухне еды, чтобы накормить его досыта.

Расположенная в семейном гараже Донателли «Студия Д» была несложно организована, однако Мариано не поскупился на лучшее оборудование для звукозаписи. Было ясно, что он занялся этим с целью рано или поздно заработать. Сестры Донателли встали кружком у проигрывателя, а Саверио уселся за пульт управления рядом с Мариано, который совмещал должности звукорежиссера и художественного руководителя ансамбля.

Окошки на двери бежевого гаража, построенного из шлакобетонных блоков, были закрыты обтянутыми черным бархатом фанерками. Цементный пол чисто подметен, и хотя принадлежавший семье старый грузовик уже много лет не стоял в гараже, в воздухе все еще витал слабый запах машинного масла.

Саверио внимательно слушал избитую Oh Marie в исполнении сестер. Положив руки на пульт, он наклонился вперед, прикрыв глаза и прислушиваясь к мелодии. Грампластинка «Сестер Донателли» на 78 оборотов выглядела элегантно – обложка в стиле ар-деко, внутри черный шеллаковый диск с серебристой наклейкой.

Мариано следил за тем, как пластинка плавно кружилась на бархатной вертушке. Тонкая золотая игла следовала по бороздкам, а из колонок, прилаженных на свисавшей с потолка трубе, лился глубокий звук. По мере проигрывания песни Мариано регулировал звук, осторожно поворачивая ручки настройки, – тут делал басы поглубже, там модулировал верхние частоты.

Вдобавок к пульту Мариано оснастил гараж звукоизолированной кабиной для записи. Эта несложная конструкция – комнатка с фанерными стенами, обитой войлоком дверью и большим стеклянным окном – занимала добрую половину гаража.

Окно выходило на пульт, где Мариано установил двухкатушечную систему звукозаписи. В кабине стояло пианино, с потолка свисал микрофон с выдвижной подставкой, и оставалось еще немного места для небольшого аккомпанирующего джазового ансамбля.

Сестры Донателли предпочитали записывать свои песни осенью, поскольку весной и летом в кабине звукозаписи становилось невыносимо жарко, а зимой – слишком холодно. Но на этот раз Чичи было все равно, какое нынче время года, – здесь был Саверио, профессиональный певец, и нечасто случалось, чтобы солист гастролирующего оркестра согласился посетить «Студию Д», да еще и поучаствовал в записи песни незнакомого автора по имени «Ч. Ч. Донателли».