Читать книгу - "Обрученная с розой - Симона Вилар"

Приручить медведя было бы весьма славно. Конечно, какое-то время он будет рвать и метать, но потом поневоле смирится. Теперь – дурнушка Анна… Жаль, конечно, что она не так хороша, как ее сестра Изабелла, однако то, что она носит имя Невилей и сердце графа Уорвика принадлежит ей, возместит недостающее.

Ричард вступил в свои покои. Здесь все было поставлено на широкую ногу, как он и любил: стены затянуты расшитым золотыми цветами бархатом, пушистые ковры устилали пол, а великолепная мебель черного дерева с тонкой резьбой украшена инкрустациями из перламутра и слоновой кости.

В первый миг показалось, что покои пусты. Внезапно одна из ковровых портьер приподнялась, и низкий, хриплый голос осведомился:

– Что-нибудь угодно, милорд?

Перед Глостером оказался крепко сбитый мужчина лет тридцати пяти с обветренным, грубым лицом и подрезанной аккуратным квадратом бородой. Тяжелые веки прикрывали сумрачные светло-карие глаза. Он слегка сутулился. Сэр Джон Дайтон был поверенным всех тайн и правой рукой Ричарда Глостера. Повсюду следуя за герцогом, он исполнял любые приказания и заботился о своем молодом господине словно услужливая нянька. Джон Дайтон был рожден простолюдином, но за особые услуги, оказанные Ричарду, тот добился для него рыцарского пояса и дал ему в жены леди из рода Миддльтонов. С тех пор Дайтон всегда был при Ричарде. Его боялись, перед ним трепетали; и в самом деле, когда требовалось устранить неугодного, завербовать преступника, превратиться в тайного соглядатая, ему не было равных. Казалось, он готов спуститься в преисподнюю, лишь бы угодить своему обожаемому повелителю.

Сейчас Дайтон стоял перед герцогом, запустив большие пальцы рук за свой широкий пояс. В его повадке не было и тени угодливости, однако Ричард знал, что никто не предан ему так безоглядно, как этот грубый с виду человек.

– Нет, Джон, – сказал Ричард. – Пока ничего не нужно. Однако уже совсем скоро мне не обойтись без тебя.

Господин и слуга обменялись понимающими улыбками. Глостер, не таясь, спрятал письмо в потайное хранилище, а затем распорядился:

– А сейчас принеси бумаги.

У Ричарда вошло в привычку не ложиться, пока дела не приведены в порядок. То, что сегодня обсуждалось в королевском совете, он знал уже давно. Теперь его интересовали самые свежие новости, которые поставляли его соглядатаи и осведомители, разбросанные по всей Англии.

Едва ли не половину кабинета герцога занимал стол красного дерева, на который Дайтон вывалил целую кипу бумаг, пергаментных свитков и табличек. В нем еще жил крестьянин, и бумаги, заключавшие в себе судьбы целого королевства, вызывали у сэра Джона священный трепет, а этот двадцатидвухлетний увечный юноша, так легко управляющийся с ними, представлялся могучим волшебником.

И действительно, сейчас, склонившись над очередным пергаментом, Глостер был поистине хорош. Лицо его дышало умом и азартом. Он вчитывался, сравнивал, сопоставлял, что-то отмечая на полях, либо, склонившись над столом, стремительно писал. В тишине был слышен лишь скрип пера да потрескивание дров в камине. Джон Дайтон бесшумно двигался по комнате, то подкладывая поленья в камин, то снимая нагар со свечей. Глостер ничего не замечал. Он работал с донесениями. Изучив одни, он откладывал их в сторону, а иные, пробежав глазами, небрежно отправлял в огонь.

Из тьмы за окнами плыл колокольный звон. По улице, громыхая доспехами, проследовала ночная стража, заунывно выкликая:

– Уже полночь! Почивайте с миром, жители города Йорка!

Ричард поднял глаза от бумаг и вздохнул.

– Завтра разбудишь меня рано, – буркнул он, не глядя на Дайтона.

Затем поднялся и, приволакивая ногу, направился в опочивальню.