Читать книгу - "Отличный парень - Кристина Арноти"

— У меня нет мужа, — отрезает она.

Теперь они едут по просторной улице, обсаженной с двух сторон деревьями.

— Я не могу свернуть здесь, — объясняет она. — У меня могут снять один балл…

— Какой балл?

— Каждому водителю, когда он садится за руль, начисляется определенное количество баллов. При нарушении правил у него отнимается один балл. А кончаются баллы, у него отбирают права. И тогда ему приходится ездить на такси или ходить пешком… И жизнь в Вашингтоне делается практически невозможной. Слишком большие расстояния, и такси обходится дорого, если пользоваться им часто.

Она делает круг у стоящего на перекрестке монумента.

— Это Скотт, мой большой друг, — говорит она. — Я всегда его объезжаю, чтобы попасть на Ф-стрит. Вам известно его имя?

— Нет, — отвечает он. — По правде говоря…

— Один великий исследователь…

Они едут по 16-й улице.

— Я живу на следующей улице за Черч-стрит, — говорит она.

Он читает надпись на табличке с названием улицы.

— Приехали, — говорит она. — Выходите… Когда войдете в холл, держитесь независимо, чтобы к вам не привязалась консьержка… Мне надо где-то припарковать машину.

— Куда мне идти?

— В тот кирпичный дом…

Дом, в котором жила немка, окружен палисадником, как и все стоящие рядом дома. Роберт с трудом преодолевает несколько ступенек и поднимается на крыльцо. Войдя в дом, он попадает в довольно тесный и грязный вестибюль. Он видит стеклянную дверь. Ветхая занавеска скрывает от любопытных глаз комнату консьержки. Внизу у лестницы находится телефонная кабина. Холл захламлен старой мебелью. Полуразвалившийся комод, драные соломенные стулья, два потертых кресла и шаткий столик, готовый вот-вот развалиться под тяжестью старой телефонной книги.

На всем лежит печать запустения. Роберт раскрывает от удивления рот. Он загляделся на рожковую люстру, покрытую толстым слоем пыли. И тут же чувствует, что кто-то за ним наблюдает. Через стеклянную дверь его разглядывает рыжеволосая толстуха, на вид пуэрториканка. Он кивает ей головой в знак приветствия. Женщина приоткрывает дверь:

— Вы ищете кого-то?

— Я жду даму. Немку.

— Она знает, что вы пришли?

— Да.

— Однако, — произносит с недоверием в голосе пуэрториканка, — она меня не предупредила, что ждет кого-то…

— То есть…

И с раздражением:

— Она паркует свою машину.

Женщина скрывается за стеклянной дверью и тотчас появляется с блокнотом и ручкой в руках. Она пытается соединить на пышной груди расходящиеся полы цветастого халата.

— Ваше имя… — говорит консьержка, — и адрес. Запишите здесь.

— Зачем? — спрашивает он.

— Всякое может случиться… Я должна сообщить куда следует… Я не хочу иметь неприятностей с полицией… Все, кто сюда приходит, оставляют сведения о себе в моем блокноте.

«Должно быть, я попал в бордель», — думает он.

— В этот дом не ходит кто попало, — заявляет с гордостью пуэрториканка.

Он молчит.

— Давно вы знакомы с мадемуазель Хельгой Мюллер?

Наконец-то он узнает имя и фамилию своей спасительницы.

— Мы дружим с ней с детства…

— Вы немец?

— Нет. Француз.

— И как вы могли в детстве подружиться с немкой?

На верхней ступени лестницы появляется длинноволосый молодой человек. Опираясь на перила, он медленно спускается вниз. С усмешкой взглянув на Роберта и кивнув консьержке, он входит в телефонную кабину.

В вестибюль входит немка.

— Здравствуйте мадам Аджеро, — говорит она. — Я привезла своего друга…

Роберт быстро говорит по-немецки:

— Я сказал ей, что мы с вами друзья детства…

— …которого случайно встретила. Мы давно с ним не виделись.

— Жизнь полна неожиданностей, — говорит пуэрториканка.

И настаивает:

— Напишите вашу фамилию здесь.

Она протягивает шариковую ручку Роберту.

— Вы должны написать вашу фамилию и адрес в Вашингтоне. Мало ли что… Я не хочу попасть в историю с наркотиками…

— Вы шутите?

Госпожа Мюллер не скрывает досады.

— Я же сказала вам…

— Вы сказали… Вы сказали… Все можно сказать… Не доверяю я этим французам…

Ее взгляд задерживается на портфеле Роберта.

— Французы… — продолжает она, — они куролесят до самой старости! Я хочу знать его фамилию.

Она указывает на Роберта.

Немного помедлив, он пишет: «Господин Дюпон».

Она заглядывает в блокнот и восклицает:

— Дюпон! Нехорошая фамилия. У нее плохая репутация.

Роберт поворачивается к немке.

— Плохая репутация? Дюпон? Что ей от меня еще надо?

Мадемуазель Мюллер улыбается.

— Неподалеку отсюда находится сквер Дюпон. Ночью в нем собираются наркоманы. Все боятся ходить через него.

— Укажите адрес вашего отеля, — не отстает толстуха.

Эта особа способна позвонить в отель, чтобы проверить точность полученных сведений.

— Я проездом в Вашингтоне, и мне не надо останавливаться в отеле. Сегодня вечером я уезжаю в Балтимор, — говорит он. — Вот там я сниму номер. Вашингтон сейчас переполнен туристами.

— Где вы остановитесь в Балтиморе?

— Где придется.

Мадемуазель Мюллер сует билет в пять долларов в руку пуэрториканке…

— Это вам на ваши любимые конфеты…

Консьержка облизывает губы кончиком толстого языка.

— Мадемуазель Мюллер, вы всегда так добры… Проходите вместе с вашим другом… Желаю вам счастья.

Немка, задетая за живое, возмущается:

— У вас одни только любовные истории на уме. Вынуждена вас огорчить. Это совсем не тот случай. Мой друг здесь, потому что заболел.

— Заболел?

Пуэрториканка встрепенулась:

— Я не хочу неприятностей… В дом нельзя приводить больного француза. Чем он болен?

Роберт едва держится на ногах. Ему безразлично, что о нем говорят: четыре ли у него лапы, кусается ли он или же у него бешенство. У него было лишь единственное желание — поскорее прилечь. Не важно где.

— Пошли, — зовет его немка.

Похоже, что она не робкого десятка. Ее раздражает непробиваемая тупость консьержки.