Читать книгу - "Индира - Бонкимчондро Чоттопаддхай"

— Зачем тебе понадобилось заключать мою Джамуну-диди в берега? — спросила Камини.

— Господи! Она еще спрашивает зачем! — воскликнула Чончола. — Я припаду к ногам ее брата, моего мужа, и умолю его поместить ее между лугом и местом для сожжения трупов.

— А разве луг и место для сожжения трупов не одно и то же? — удивилась Ронгомойи.

— Конечно, нет, — ответила Чончола. — Там, где сжигают трупы, водятся, по крайней мере, шакалы и собаки, они приносят большую пользу. А что толку от коров и буйволов, пасущихся на прибрежных лугах? — Произнося слово «буйволы», Чончола из-под покрывала бросила смеющийся взгляд на золовку.

— Не нравится мне это слово, — сказала Джамуна. — Кто так любит буйволов, пусть ими и будет.

— Что это вы вдруг заговорили о буйволах? — спросила старая Пияри, которая была туга на ухо и половины не расслышала.

— Я слышала, что в одной стране в доме маслоделов буйволов используют для работы маслодельного пресса, — ответила Камини и убежала.

Нехорошо, конечно, было при Пияри каждый раз заводить речь о маслоделах, но Камини всячески старалась насолить ей, потому что терпеть не могла людей со сварливым характером. Бабушка Пияри метнула полный ярости взгляд в темноту, где скрылась Камини, и, ни слова не говоря, уселась рядом с моим супругом.

— Камини, — окликнула я сестру. — Взгляни-ка, Пияри наконец нашла Кришну.

— Долго же она его искала, — заметила Камини.

Вскоре послышался шум. Это мой муж бранил кого-то на языке хинди. Мы заглянули в комнату и увидели бородатого мусульманина, который, несмотря на требования моего мужа, не желал выйти за порог.

— Господин зять, — крикнула тогда Камини из-за дверей, — ты что же, совсем обессилел?

— Нет, отчего же! — отозвался У-бабу.

— Тогда вытолкай этого негодяя в шею!

Услыхав такие слова, мусульманин сам обратился в бегство. Когда он пробегал мимо меня, я схватила его за бороду, и она осталась у меня в руках.

С возгласом: «Как можно жениться на такой безмозглой!» — мусульманин скрылся.

Бороду я торжественно преподнесла Джамуне-диди.

— Что это значит? — спросил озадаченный супруг.

— Как что? — воскликнула Камини. — Надень бороду, встань на четвереньки и иди пастись на лужайку.

— Значит, могол был ненастоящий? — спросил У-бабу.

— Как только язык поворачивается сказать такое! — с притворным возмущением проговорила Камини. — Разве может почтенная Ононгомохини быть поддельным мусульманином! Это настоящее делийское производство!

Раздался громкий смех. Расстроенная тем, что мой супруг потерпел поражение, я отошла от дверей. В это время наша соседка Броджошундори Даши, одетая в лохмотья, с ребенком на руках вошла в комнату. Она приблизилась к моему супругу и, проливая слезы, запричитала:

— Я умираю с голоду! Мой ребенок умирает с голоду! Помогите!

Муж дал ей немного денег. Тогда мы с Камини встали по обе стороны двери, и, когда Броджошундори поравнялась с нами, Камини сказала:

— Милая нищенка, ты получила подаяние от богатого человека, удели немного привратникам.

— А кто привратники?

— Да вот нас двое.

— Сколько же вы требуете?

— А много ли ты получила?

— Десять рупий.

— Дай нам шестнадцать, по восемь рупий каждой! — заявила Камини.

— Хитры вы очень!

— А отчего бы нам не нажиться на милостыне, поданной в богатом доме?

Муж Броджошундори был состоятельным человеком, и ей ничего не стоило дать нам шестнадцать рупий.

Получив деньги, я, в свою очередь, вручила их Джамуне-диди и попросила ее купить сластей, чтобы угостить собравшихся.

— А это что было? — спросил мой супруг.

Между тем Броджошундори отослала ребенка домой, сменила лохмотья на бенаресское сари и вернулась в комнату. Ее встретили громким смехом.

— Значит, все это — спектакль? — спросил У-бабу.

— Ну конечно! — воскликнула Джамуна-диди. — Разве ты не заметил, что первой была разыграна сценка «Покорение змеи Кали Кришной», второй — «Восстановление доброго имени», третьей — «Свидание в Матхуре», а четвертой — «Бегство»?

— Кто же разыгрывал «Бегство»? — спросил У-бабу.

— Камини! Вся ее роль состояла в том, чтобы бегать.

Сначала Камини разозлила всех женщин своими шутками, а потом привела их в доброе расположение духа, одарив бетелем, цветами и розовым маслом.

— Ты что все время убегаешь от нас? — спросили женщины Камини, когда им общими усилиями удалось наконец поймать ее.

— Думаете, испугалась вас?

— Камини, — вмешался в разговор мой муж, — помнишь, милая, наш уговор?

— Какой уговор, господин зять?

— Ты обещала станцевать.

— А я уже танцевала.

— Когда?

— В полдень.

— Где же?

— У себя в комнате.

— А кто это видел?

— Никто.

— Мы так не договаривались.

— Но мы, кажется, и о том не договаривались, что я буду плясать перед тобой в костюме танцовщицы. Я обещала станцевать и сдержала слово. Ты не видел — вини свою судьбу!

Так Камини отвертелась. Зато моего мужа заставили петь. К счастью, он немного знал музыку западных провинций и спел какую-то песенку. Апсары позабавились, слушая его.

— Вот это голос! Настоящий Дашу Рай[41]! — неслись со всех сторон насмешливые возгласы.

Увы! Мой муж отнюдь не был искусен в пении, и апсары остались недовольны.

Так прошла почти вся ночь.

Я могла бы не писать этой главы, так как верю, что этот деревенский обычай — смотрины зятя — скоро отомрет. И чем скорее это случится — тем лучше, ибо в нем есть много непристойного, безнравственного и постыдного. Однако, поразмыслив, я решила все же включить эту главу в мое повествование, тем более что кое-где этот обычай еще бытует. И тем, кто разрешает женщинам устраивать «смотрины зятьям», следует призадуматься.