Читать книгу - "Комплекс хорошей девочки - Эль Кеннеди"

времени, и вскоре мы возвращаемся в дом Купера. Он снова надевает футболку: выцветшая ткань такая тонкая, что облегает каждую мышцу его идеальной груди. Становится все тяжелее думать о нем, как о друге. Что означает – мне пора уходить.

И тем не менее, когда он предлагает подвезти меня до общежития, я отказываюсь. Поэтому мы идем в его студию – отдельный гараж рядом с домом, в котором хранятся циркулярные пилы, станки и множество других инструментов. У стен стоят стеллажи из[38] необработанного дерева. Пол покрыт опилками. В дальнем конце комнаты я замечаю несколько готовых деревянных предметов мебели.

– Это сделал ты? – Я пробегаюсь рукой по кофейному столику, по узкой книжной полке. Здесь еще есть комод и пара тумбочек. Все выполнено в разном стиле, но во всех предметах чувствуется дух современного прибрежного городка. Чисто и просто. Элегантно. Оригинально.

– Что-то вроде подработки, – объясняет Купер с явной гордостью. – Это переработанная древесина. Найденные вещи. Я разбираю их, затем переделываю во что-то более нужное.

– Я впечатлена.

Он пожимает плечами, отмахиваясь от комплимента, будто я говорю это просто из вежливости.

– Нет, я серьезно. Купер, у тебя настоящий талант. На этом можно заработать серьезную сумму. Я знаю дюжину маминых друзей, которые ворвались бы сюда, словно на распродажу сундуков «Saks», и закидали бы тебя деньгами.

– Да уж. – Он отворачивается, убирая инструменты и переставляя верстак, точно ему нужно чем-то занять руки. – Без стартового капитала, который позволил бы мне бросить основную работу, чтобы выпускать необходимое количество продукции для устойчивого бизнеса, мне ничего не светит. Я продаю парочку вещей там и здесь, зарабатываю на этом немного денег для ремонта дома. Просто хобби.

Я кладу руку на бедро.

– Ты должен разрешить мне что-нибудь купить.

Прежде чем я успеваю моргнуть, он подходит и набрасывает на вещи тряпку. Не поднимая на меня взгляд, Купер предупреждает:

– Не надо.

– Что не так? – Я действительно не понимаю.

– Не делай этого. Как только ты начинаешь смотреть на меня как на проект, то ставишь нашу дружбу, – он указывает на нас, – под удар. Мне не нужна твоя помощь. Я показывал это не для того, чтобы вытянуть из тебя деньги.

– Знаю. – Я хватаю его за руку, заставляя взглянуть на меня. – Это не благотворительность. И не из жалости. Я считаю это инвестицией в нераскрытый талант.

Он тихо фыркает.

– Серьезно. Когда ты станешь звездой, я расскажу всем, что первая увидела все это. Богатые девушки любят быть законодателями моды.

Некоторое время он изучает меня. Есть в нем некая сила, одновременно притягательная и опасная. Чем больше я говорю себе держаться на расстоянии, тем сильнее меня тянет к нему.

Наконец на его лице появляется натянутая улыбка.

– Чертовы клоны.

– Отлично. Подумай о разумной цене за журнальный столик и стулья. В любом случае мебель у нас в общежитии отвратительная. Мы с Бонни собирались что-нибудь купить, но отвлеклись на учебу.

Я вскакиваю и сажусь на ближайший рабочий стол, принимаясь болтать ногами. Знаю, я должна уйти, но мне слишком нравится общество этого парня.

Что становится настоящей проблемой.

Купер все еще смотрит на меня с непроницаемым выражением лица. Его взгляд отрывается от моего, когда раздается сигнал входящего сообщения. Купер вытаскивает свой телефон, и то, что он читает, его ужасно веселит.

– Что смешного?

– Ничего. Моя подруга Стеф только что прислала смешной пост нам в групповой чат. Посмотри. – Он присоединяется ко мне, с легкостью запрыгивая на стол и усаживаясь рядом.

Я пододвигаюсь к нему, чтобы заглянуть в телефон, стараясь не замечать, как приятно он пахнет. Сочетание специй, опилок и океана – это не тот запах, который приходит на ум, когда думаешь об афродизиаках и феромонах, и все же от него я становлюсь легкомысленной и возбужденной.

Как ни странно, в его открытом чате выставлен скриншот не откуда-нибудь, а с моего сайта. Этот конкретный пост взят из «ПодружкаТерпитНеудачу». Здесь фигурирует шутка о девушке, которая поздно ночью возвращается домой с парнем после встречи в баре. Они спят вместе, но после того, как он засыпает, она понимает, что у нее начались месячные, а тампона или прокладки с собой нет. Поэтому девушка бродит в его квартире, чтобы посмотреть, есть ли что-нибудь из этого в одной из ванных комнат. В первой ванной ничего, поэтому у нее нет другого выбора, кроме как прокрасться во вторую спальню и проникнуть в соседнюю ванную комнату. Она находит коробку с тампонами под раковиной, когда кто-то внезапно туда входит. Это мама парня, она использует лампу как оружие, потому что думает, будто ее грабят. Женщина кричит, как банши, и требует объяснить, почему эта почти голая девушка в футболке и нижнем белье рыскает по ее ванной в четыре утра.

– Представляешь? – улыбается Купер. – Я даже рад, что моей матери здесь нет.

Наверное, мне стоит сказать ему, что это я придумала сайт, над которым он смеется. Но у меня не хватит совести сказать: «Да, я владею этим сайтом. Запустила его и сделала на нем свой первый миллион еще в старшей школе. Но расскажи-ка мне побольше о своем не очень-то прибыльном мебельном бизнесе». Какой мерзкой сучкой меня бы это выставило.

В целом я никогда не хвастаюсь своим успехом, но делать это сейчас не хочется вдвойне. Так что я цепляюсь за его слова о матери и интересуюсь:

– А где твоя мама?

– Без понятия. – В его голосе слышится обида. Боль и гнев.

Я понимаю, что затронула больную тему и стараюсь придумать, как бы ее сменить, но Купер шумно выдыхает и продолжает:

– Нельзя сказать, что она находилась рядом, даже когда мы с Эваном были детьми. Приходила и уходила с новым парнем каждые пару месяцев. Исчезнет на день, а потом неожиданно заявляется в поисках денег. – Он пожимает плечами. – Шелли Хартли вообще сложно назвать матерью.

Бремя, которое он до сих пор несет, лежит тяжелым грузом на его широких плечах, отражается в складке на лбу, когда он расправляет помятые джинсы.

– Мне жаль, – искренне говорю я. – А что с отцом?

– Умер. Напился и погиб в аварии. Нам было по двенадцать. Накопил кучу долгов по кредитным картам, которые потом каким-то образом стали нашей с Эваном проблемой. – Купер берет долото, некоторое время держит его в руках, затем рассеянно царапает фанерную поверхность стола. – Единственное, что нам когда-либо давали наши родители, – это долги. – Затем с внезапной яростью он вонзает долото прямо в дерево. – Но будь я проклят, если закончу, как они. Скорее брошусь с моста.

Я сглатываю. Иногда он пугает меня. Не в плохом смысле, конечно. Он непредсказуемый, с внутренними демонами, что терзают его разум. У Купера Хартли есть темные и неизведанные глубины, и безрассудная часть меня – та, где рождаются импульсы, которые я прячу от всех, – желает погрузиться в них и исследовать.

И это еще одна причина, из-за чего я чувствую, что мне это не по зубам.

Я обхватываю его руку своей.

– Как бы то ни было, – говорю я, ведь прямо сейчас он нуждается в друге, который скажет, что понимает его, – я не думаю, что ты похож на кого-нибудь из них. Ты трудяга, ты талантлив и умен. У тебя есть амбиции. Поверь мне, у некоторых людей и половины всего этого нет. Немного удачи и чуть больше смелости – вот что нужно такому парню, как ты, чтобы добиться своего.

– Тебе легко говорить. Какое количество пони тебе дарили на дни рождения? – саркастично протягивает он, и я знаю – это потому, что я единственная цель в этой комнате.

Я печально улыбаюсь.

– Мне повезет, если я смогу дозвониться до матери, а не до ее ассистентки. Открытки на дни рождения подписываются работниками ее компании. Как и мои табели успеваемости и разрешения.

– Справедливый обмен для получения всего, что ты когда-либо хотела.

– Ты действительно так думаешь? – Я качаю головой. – Да, мне очень повезло, что я родилась в богатой семье. Но деньги становятся оправданием всего. Это как стена между нами. Потому что в одном ты прав: мы клоны. С момента моего рождения родители делали меня такой же, как они. Они не считают меня личностью с собственными мыслями и мнением. Я лишь реквизит. Клянусь, иногда я думаю – может, я родилась только для того, чтобы помогать политическим устремлениям отца?

Купер вопрошающе смотрит на меня.

– Мой отец – конгрессмен США, – объясняю я. – А всем известно, что избиратели предпочитают кандидатов с семьями. По крайней мере, так говорят социологи. И вот я здесь. Рожденная и воспитанная для рекламных фотосессий. Для того, чтобы мило улыбаться в камеру и говорить приятные слова о папочке на сборах денег. И я делала все это без вопросов или жалоб, потому что