Читать книгу - "Практическая магия - Дебора Смит"

Лицо отца превратилось в каменную маску. Волны ярости наэлектризовали воздух. Они оба поднялись.

– Я приехал сюда не для того, чтобы говорить обо мне. Или сравнивать нас с тобой, – сказал отец. – Сейчас самое главное – это ты. Ты и то, что только ты будешь в ответе, если твоя жизнь пойдет псу под хвост.

– Я и без того несу ответственность за себя и за нашу семью с того самого дня, когда достаточно вырос, чтобы понять: тебя рядом никогда не будет.

И тут отец ударил его по лицу. Короткий, очень сильный удар разбил Квентину губы. Все произошло так быстро, что он даже не успел среагировать. Квентин упал навзничь на могильную плиту и лежал какое-то время без движения, пока у него не прояснилось в голове. Потом он приподнялся на локте, отер кровь с разбитой нижней губы. Отец сел рядом с ним. В его жестком стальном взгляде Квентин не увидел ни капли жалости.

– Ты чертов угонщик, – рявкнул Ричард. Квентин молчал. Он не шевелился, просто смотрел в глаза отцу, ощущая во рту вкус собственной крови. Его захлестнула волна стыда.

– Как ты узнал?

– От старых друзей, знакомых с Гуцманом. Когда ты пошел работать к нему в гараж, я знал, что это может случиться, но молчал. Я сказал себе: “У моего сына есть достоинство. Мать научила его понимать этот мир, я не подавал ему дурного примера. Так что, если Гуцман предложит ему воровать машины, он откажется. Пусть мальчик покажет, на что он способен”. Но ты обманул мои надежды.

Квентин медленно вытер руку о штанину. Его трясло от унижения. Он всегда хотел, чтобы отец гордился им, и, когда осознал, насколько сильно ему этого хочется до сих пор, испытал горькое разочарование. Но годы боли и обид взяли верх.

– Кто ты такой, чтобы читать мне лекции о достоинстве? Ты никчемный отец и никудышный муж. Я угоняю машины, чтобы оплачивать наши счета. Мама всегда скрывала от тебя, как нам без тебя тяжело. А ты даже не удосужился выяснить, как мы выкручиваемся.

И Квентин рассказал и о долгах, и об отключении электричества, и о выселении, и ростовщике Маклэндсе. Наконец он выпалил самое скверное:

– Я знаю, что ты трахал богатую вдову, дававшую тебе деньги, – крикнул Квентин. – Знаю, что ты делал это лишь ради денег.

Гнев на лице отца сменило выражение изумления, а затем и отчаяния. Он закрыл глаза и опустил голову.

– Не смей говорить мне о достоинстве, – продолжал орать Квентин, не обращая внимания на молчание отца. – Просто держись от меня подальше! Ты убиваешь маму, а я уже давно плевать на тебя хотел! Иди, будь гребаным гением-скульптором и следуй за своей долбаной мечтой, но меня оставь в покое!

После долгого молчания отец очень медленно встал, опустил руку ему на плечо, но Квентин отбросил ее.

– Я смогу о себе позаботиться. Чего ты хотел, то и получил! – бросил он.

Отец медленно пошел к пикапу, оставив Квентина сидеть на могильном камне. Хлопнула дверца, он уехал. Спустя минуту рокот мотора стих, стали слышны голоса птиц и шум городского движения. Квентин моргнул, оглянулся, словно очнулся от наваждения.

Он хмуро посмотрел на могилу Джины Луизы. В том, что он сказал, не было ни мудрости, ни желания победить. Он коснулся ладонью камня, под которым лежала его тетка. Мрамор остался единственным напоминанием о девушке с длинными волосами, вдохновившей Ричарда Рикони стать скульптором.

– Что я с ним сейчас сделал? – печально прошептал Квентин.

Молчание мертвых стало единственным ответом.

* * *

– Ну и дела, – объявил Гуцман на следующий день. – Ты уволен. И из этого гаража, и из угонщиков. Уволен. Мне очень жаль. Поверь мне.

Квентин только что пришел на работу и смотрел на него так, будто слова Гуцмана были шуткой.

– Что я сделал? Послушайте насчет вчерашнего дня. Мой старик приехал сюда, у него были проблемы, мне пришлось поехать с ним. Я не сказал никому, что ухожу, это верно, но…

Гуцман махнул огромной ручищей, призывая его к молчанию.

– Ты ничего не сделал. Вчера вечером ко мне пришел твой папа. Предъявил ультиматум: либо я тебя уволю, либо он меня пристрелит. Он мог еще пойти к этому треклятому Альфонсо Эспозито, и тогда бы мне точно смотреть на небо в клеточку. Так что у меня не осталось выбора. С другой стороны, я твоего отца уважаю и уверен, что он желает тебе только добра.

– Есть другие места, где можно работать. Вы знаете, о чем я говорю. Я не остановлюсь.

– Раскинь мозгами! Ты же не похож на тех, кто крадет машины, таких, как Джонни Сиконе. У тебя имеются мозги, ты будешь учиться в колледже. Не рискуй этим. Вчера бог предостерег тебя. Он послал к тебе ангела. Твоего папу. Так что ты должен понять намек.

– Мой старик вовсе не ангел, да и мне слишком поздно меняться. – Квентин развернулся и ушел.

Но он и в самом деле не угнал ни одной машины за все лето и осень. У Гуцмана было относительно безопасное, эффективное предприятие. Квентин знал и других, кому, по слухам, можно было доверять, но все же дал себе время, чтобы все хорошенько проверить. Он поймал себя на мысли, что папа одобрил бы его осмотрительность и методичность, хотя сама идея вряд ли пришлась бы ему по вкусу. Квентин теперь все время думал об отце.

А потом он узнал новости. Отец Александр пригласил его в свой кабинет, отделанный темными панелями, и протянул Квентину конверт из университета. Священник улыбался, а он открыл послание и прочитал, что ему предлагается пройти полный курс обучения. Квентин мог сдать экзамены в школе пораньше и начать учебу весной, если он хочет. У юноши словно гора с плеч упала. Он даже удивился своей реакции. Мама не напрасно верила в него.

А раз она не ошиблась на его счет, возможно, она была права и в том, что верила в отца.

* * *

В этот прохладный октябрьский день он ждал маму у Бруклинской библиотеки, искоса поглядывая на проходивших девушек, мысленно бросая вызов взрослым мужчинам. Внешне невозмутимый, Квентин на самом деле так волновался, что едва мог устоять на месте.

Он поигрывал стилетом в кармане, словно талисманом, прислонясь к стене у высоких дверей в стиле “арт-деко”. В детстве, приходя к матери, он всегда чувствовал себя муравьем, ползущим за хлебными крошками. Когда мама вышла с тяжелой сумкой, полной книг, в одной руке и дамской сумочкой в другой, опираясь на палку, Квентин подошел к ней. Он осторожно отобрал у нее ношу, положил все у ее ног и крепко обнял.

– Что случилось? – Анджела даже задохнулась, вопросительно глядя на сына огромными от тревоги глазами, которые еще увеличивали стекла очков.

Он сделал шаг назад.

– Следующей весной я отправлюсь в Массачусетский технологический, – ответил Квентин.

В глазах матери заблестели слезы. Она вскрикнула, обняла его, прижала к себе. Но в ее радости все отчетливее слышались нотки отчаяния. Она цеплялась за Квентина, ее била дрожь, мать всхлипывала, уткнувшись ему в плечо. Он так удивился, что, поглаживая ее по спине, все приговаривал: