Читать книгу - "Принцесса для зверя - Лили Ред"

— С тобой все в порядке? — он трогает меня за плечо и всматривается в лицо, так что мне кажется, будто его взгляд пробирается глубоко в сердце.

— Да, — потерянно говорю я, но быстро беру себя в руки и улыбаюсь: мало ли с какой стороны вспыхнет камера. — Голова болит. Мы не можем уехать отсюда?

Я не хочу признаваться, что на самом деле переживаю из-за отца. Из-за того, что он не приехал и не поддержал меня, что ему дороже не я, а кто-то другой: Марина, работа или новый контракт. Это не имеет значения. Его нет рядом, значит, я не так уж и важна ему.

— Нет, Сонь. Нам нужно побыть здесь хотя бы до девяти. Через час приедет дед, он и так переживает, что опаздывает. Он же сам хотел в ЗАГС ехать, но не получилось, а если тебя еще и тут не увидит, то точно расстроится.

Тимур замирает, переводит взгляд в толпу гостей и кого-то там ищет. Я не спрашиваю, кого он там потерял, не удивлюсь, если бывшая любовница и та приглашена на банкет. Именно сейчас, в эту минуту, когда вокруг множество гостей, я чувствую яркое одиночество. Внутри селится неприятное чувство ярости, но я стараюсь взять его под контроль и так же мило улыбаться журналистам и остальным присутствующим.

Я вырываю руку из его захвата, но делаю это так изящно и красиво, будто заигрываю. Уверена, фотографам удалось сделать крутую фотографию для своей газеты или журнала.

— Дорогие гости, спасибо за то, что вы пришли. — хочу сказать: “а на этом все”, но не могу… — Пройдемте в ресторан и продолжим веселье.

Я выжимаю из себя улыбку, плотно сжав зубы. Меня все вокруг начинает раздражать и если сейчас Тимур что-то скажет, ему достанется первому. Но он молчит, просто придерживает меня за спину, после чего мы выходим в зал.

Здесь украшено все ровно так, как и я хотела: серебряные шары, ленты такого же цвета, но самое красивое — цветы. Живые орхидеи. Мы присаживаемся за отдельный стол для молодоженов, а организатор помогает расположить гостей. Тимур отходит на минуту, оставляя меня в полном одиночестве, за время которого я успеваю накрутить себя до невозможности. Отца нет, поддержать меня некому, Тимур наверняка пошел к какой-то своей тайной пассии, а я…

— Вот, выпей и голова пройдет, — слышу сквозь свои раздумья и не могу поверить тому, что вижу. Тимур протягивает мне таблетку. Я скептически смотрю на нее, потом перевожу взгляд на мужчину и слышу: — Пей, отравление невесты на свадьбе не входит в мои планы, — отшучивается он и садится рядом.

— Лучше бы домой отвез, — язвлю я, но таблетку беру. — Надоел этот цирк.

Тимур полностью игнорирует мои слова. С другими он любезничает, а на меня смотрит как на пустое место. Даже отдавая таблетку он пялится куда-то в зал. Я раздраженно закатываю глаза и запихиваю таблетку в рот, беру со стола стакан с водой и запиваю. Надеюсь, что через полчаса головная боль пройдет и я смогу улыбаться более искренне, потому что сейчас меня хватает лишь на злобный оскал человека, желающего убить всех вокруг.

Ко мне подходит организатор и что-то спрашивает. Я отвечаю на вопросы, соглашаюсь на его предложения, хотя едва слышу то, что он говорит. Сейчас почти ничего вокруг не имеет для меня значения. Пока я разговариваю с организатором, краем глаза замечаю, как Тимур встает и куда-то отходит. Берет в руки телефон и что-то быстро в нем нажимает, а после прикладывает его к уху и отходит еще. Что это? Разговор с нервной любовницей, узнавшей о его свадьбе? Попытка успокоить ее и сказать, что все в порядке и его женитьба никак не повлияет на их встречи?

— Прости, вы меня слышите? — обращается ко мне миловидная девушка-организатор, хлопая своими неестественными нарощенными ресницами.

— Слышу, — киваю я. — Но не понимаю, зачем вы у меня что-то спрашиваете. Вы организатор, вы и решайте! — да, хотя бы здесь позволяю себе каплю стервозности. — Идите и делайте свою работу, а меня, будьте добры, оставьте в покое.

Распахнув свои огрмоные глазищи, девушка энергично кивает, встает, извиняется и уходит. Минуты через три я вижу ее рядом с Тимуром. Она что-то увлеченно говорит ему, после чего он поворачивает голову в мою сторону, несколько мгновений просто смотрит на меня, после чего коротко кивает девушке и идет к нашему столику.

— Ты в курсе, что довела организатора до нервного тика? — с улыбкой на губах спрашивает Тимур. Я лишь фыркаю и отворачиваюсь. — Честно говоря, правильно сделала, меня жутко раздражает ее рожа.



Я удивленно смотрю на Тимура, а он лишь пожимает плечами.

— Пошли, — протянув мне руку, говорит Тимур. — Встретим деда. Уж больно он торопится увидеть тебя, поздравить и обнять, — я мотаю головой и замечаю Генриха Илларионовича, пробирающегося к нам. Его останавливают то одни, то другие гости, он отвечает, но нетерпеливо прощается и двигается дальше. — Похоже мой дед нашел любовь всей его жизни, — спокойно говорит Тимур.

И рычаг давления на тебя, бабник.

Конечно же, эту фразу я держу при себе, но улыбаюсь так широко и искренне, что понимаю, если бы нас сейчас фотографировали, то никто бы не сомневался в том, что мы женились исключительно по любви.

— Готова? — говорит Тимур так, будто к нам идет не его родной дедушка, а как минимум исчадие ада.

— Всегда готова, — ослепительно улыбаясь, отвечаю мужу и, вкладывая свою ладонь в его, выхожу из-за стола.

— Ты невероятно красива, внучка.

Генрих Илларионович улыбается и бесцеремонно обнимает меня за плечи и крепко прижимает к себе. Его не смущают фотографы и операторы. Он радуется искренне, потому что, как и все, думает, что все здесь — настоящее. Я чувствую, как учащенно бьется его сердце и мне становится безумно стыдно, ведь у меня нет этого ощущения. Нет, деда я люблю, но от свадьбы нет никакой радости и расстраивать его не хочется, поэтому я со всех стараюсь не выдать себя.

— Спасибо большое, это очень приятно слышать, — смущенно бормочу и чувствую, как Тимура обхватывает мою поясницу ладонью. Генрих Илларионович отстраняется от меня, но перехватывает мои руки, удерживая, и при этом смотря мне в глаза.

— Я наконец-то дождался этого дня, когда вы уже узаконили свои отношения. Держи Тимура в жесткой узде и спуска не давай, а если что… — он смотрит прямо на Тимура и его взгляд становится строгим. — Я не посмотрю на твой возраст, возьму ремень, как в детстве и-и-и…

Я начинаю смеяться, потому что один раз видела, как это происходило. После этого случая мы еще долго не виделись, потому что Тимуру было стыдно за наказание перед девушкой.

— Спасибо, что пришли, я рада вас видеть.

— Может и на работу вернешься? — ухмыляясь, говорит Генрих Илларионович.

— Моя жена не будет работать, дед.

— Ах, ну да. Прости, запамятовал, тебе же нянька нужна.

Наверное, я должна смеяться, но мне почему-то становится обидно за Тимура. Он, конечно, не подарок, но никогда не замечала за ним беспомощности.