Читать книгу - "Моя крайность - Тата Чепурнова"

Марго

Перед самой дверью Максимкиной квартиры я вновь впадаю в ступор, зависнув указательным пальцем у кнопки звонка. Нет решимости нажать на неё, но и нет полной уверенности, что уйти будет правильнее. Я, именно я, а никто другой захотел оказаться здесь на пороге просторной двушки в спальном районе, и на грани своего грехопадения.

В размышлениях прошла вся моя ночь под Шекспировским лозунгом: "to be, or not to be" *, но лишь под утро вместе с новой волной пьяного дебоша, я пришла к выводу, что в жизни давно пора что-то менять. Рубить канаты и плыть дальше, как можно дальше из этого клоповника, ведь он отнюдь уже ни "дом, милый дом".

Досчитав до десяти и обратно, давая себе последний шанс передумать, который позорно уступает перед предвкушением чего-то многообещающего. Я вдавливаю подушечку пальца с таким остервенением, что вскоре начинаю ощущать неприятное онемение.

— Входи уже, вежливая.

Доносится бодрый голос Макеева из глубины квартиры и я послушно тяну ручку на себя. Понимая, что теперь просто так не соскочить, ведь не зря он караулит меня почти на пороге. Хорошо, хоть без транспарантов: "добро пожаловать в обитель похоти".

Небрежно скидываю кеды, чуть сдвинув их с прохода, снимаю рюкзачок и наконец замечаю парня, который скорее всего давно наблюдает за мной.

— Ну что пошалим?

Максим лениво тянет короткую фразу таким игривым тоном, что у меня во рту резко пересыхает и вовсе не от аномальной жары уходящего августа, а от всех игривых компонентов. Даже внешний вид хозяина квартиры кричит о его намерениях исполнить мою недавнюю просьбу: мокрые волосы, аккуратно зачесанные назад и голый торс, поблескивающий россыпью мелких капелек на рельефных мышцах. Из одежды на нем лишь спортивные штаны, угольно-чёрные, как и его заметно расширенные зрачки, затягивающие словно в воронку. Нужно отвлечься.

Но на что? Куда не глянь, везде маячит что-то настолько соблазнительное, что я не могу противиться, сдвинуться с места — это сверхзадача. Так и стою на пороге, в нервном порыве поправляя сползающую лямку джинсового сарафана, слегка пощипывая саму себя в надежде выйти из впечатляющего "сумрака", расплывающегося в голове.

Поза же Максима вполне расслабленная, руки в карманах, а сам стоит и плавно покачивается с пятки на носок. А мне впору бежать, пока дверь на ключ не заперта, ведь волнение предательски ноет под ложечкой, усиливая зябкое и неуютное ощущение.

Максим первым нарушает неловкость нашей встречи, пружинисто шагнув ко мне, наполнив наконец-то тесное пространство прихожей потоком воздуха: свежим, легким, с ментоловыми нотками от геля для душа. Подавшись всем корпусом тела вперёд, нарочито медленно тянется к дверной ручке. Специально как можно теснее придвигаясь ко мне, касаясь влажной кожей моего предплечья, увеличивая смятение. Щёлкает замком, но не спешит прервать обжигающую близость, медлит.

— Малая, очнись, — выдыхает мне на ухо, касаясь губами мочки, так нежно… невесомо, словно крылышками порхающих бабочек, без спроса вырвавшихся из-под моей кожи. — Я не кусаюсь, но иногда всё же могу забыться…Я человек увлекающийся.

Я не вижу Максима, просто физически не могу извернуться в его объятиях, чтобы посмотреть в наглое Макеевское лицо. Зато прекрасно чувствую, он ухмыляется — дерзко, с огромным чувством своего превосходства по части раскрепощенности. В этих делах я и правда неуч, теория не в счёт, а практика имеется лишь в поцелуях, который тут же влажной отметиной появляется на моей шее.

Горячий язык медленно ползёт от основания шеи к плечу, погружая меня в сладкое оцепенение, которое ворует последние капли здравомыслия, опьяняя лаской.

Вся наигранная деликатность исчезает, как только Максим оттеснив меня в угол, властным движением ныряет под сарафан, не давая возможности возразить.

Или я уже готова на всё?! Принимать его неторопливые движения пальцев, что нежно крадутся по внутренней стороне бедра, будто это неспешная игра пианиста, ищущего правильную тональность моим постанывающим всхлипам. И отдавать взамен внутренний нерастраченный огонь, что мучает меня, упрашивая прижаться ближе к тому, кто сам разгорячен.

— Макс-и-им, — не узнавая собственного голоса, со свистом произношу его имя, удостаиваясь лишь хриплым мычанием в ответ. — Стой, стой…

Заёрзав, стряхиваю своевольные пальцы, совершенно не понимая — почему не рада полученной свободе.

— Поздно…, — сверкнув ошалелым взглядом, убирает руки из-под юбки, перемещая ладони к лицу, обхватив ими мои пылающие щёки. — Струсила, что ли?

Ласково, но с явным желанием меня подколоть, выдыхает он, издевательски сканируя выражение лица. Синие глаза, почти превратившись в непроглядную темень скользят в поисках доказательств моей надломленнности. Но я лихо перевожу стрелки.

— Чем это от тебя пахнет, — придвигаясь вплотную нос к носу, втягиваю беспокоящий меня запах. — Ты пил?

— С темы не соскакивай, малая.

— Ты пил, — констатирую и без того известный ему факт.

— Да, выпил…

— Для храбрости?! — подшучиваю над Максом, хотя сейчас сама не отказалась бы залить стресс игристым.

— Кто бы говорил. Динамо. Но только не сейчас… и не со мной.

Еле различаю его вдруг севшим голос, или это просто загнанное сердце, усердно отбивает чечетку на барабанной перепонке?