Читать книгу - "Милый, единственный, инопланетный - Юлия Монакова"

НАШИ ДНИ

Илья, сентябрь 2019

Я постепенно прихожу в себя после срыва. Рус отводит меня в угол фойе, усаживает на первый подвернувшийся стул и, загородив спиной от посторонних взглядов, даёт возможность побыть несколько минут в тишине и покое, чтобы я окончательно расслабился.

— Ну, как ты? — спрашивает он наконец, нарушая молчание.

— Всё нормально уже.

— Точно?

— Точно. Голова только немного болит, но у меня есть таблетки. А в целом хорошо.

С возрастом мне стало легче сохранять самообладание и сдерживать себя по мелочам, однако это чревато вот такими вспышками: тревожность и беспокойство накапливаются, растут в течение дня и потом просто “взрываются” в моей голове.

В детстве было проще. Когда у меня случалась очередная сенсорно-эмоциональная перегрузка, я мог упасть на пол, закричать, заплакать, пошвыряться предметами — и меня довольно быстро отпускало. Однако мама постоянно напоминала мне, что нужно уметь сдерживаться, что окружающие просто не поймут такого поведения и оценят это как банальную истерику избалованного капризного ребёнка, не догадываясь о том, как плохо этому ребёнку в данный момент.

Теперь я могу и потерпеть. Немного. Но, к сожалению, отсрочить мелтдаун возможно, а вот совсем предотвратить и отменить — нет, рано или поздно тебя всё равно “накроет”. Так что всё, что я могу — это просто уменьшить вред от этих приступов.

Когда со мной случаются срывы, я абсолютно неспособен себя контролировать. Вообще плохо понимаю и помню, что происходит в эти моменты, только в общих чертах: давление в голове (кажется, что она вот-вот лопнет), дрожь в руках и ногах, гнев, паника, учащённое сердцебиение, нехватка кислорода, глаза застилает серая пелена… Не самые приятные ощущения.

Наверное, если бы не утренняя встреча с соседкой и её собакой, я смог бы избежать сегодняшнего мелтдауна. Столкновение с девушкой стало тем, что меня “добило”.

Мы возвращаемся за стол, Рус тут же протягивает мне пиво — оно обычно помогает расслабиться и вести себя свободнее. Но крепкий алкоголь, тем более в больших количествах, мне противопоказан: организм протестует, чувствую я себя затем очень плохо, могу несколько дней лежать пластом.

— Между прочим, — говорит друг, кивая куда-то в сторону, — девчонки тоже дико перепугались.

— Какие девчонки?

— Ну, та, что с тобой столкнулась, и её подружка.

— Там была ещё и подружка?

— Ага. Забавная такая, боевая. Чуть не покусала меня.

Я молчу, отхлёбывая пиво.

— Наверное, неплохо было бы извиниться? — произносит Рус с нажимом. Он явно намекает на что-то, но я не могу уловить его мысль.

— Кому извиниться?

— Тебе, балбес! Надо попросить прощения.

— За что?

— Ну, в целом… за то, что заставил девушку волноваться.

— Это она сбила меня с ног, — напоминаю я. — Мне не за что просить прощения.

— Господи, какой ты трудный… Ну, так положено, понимаешь? Хочешь, я сам подойду к ним и скажу, что ты раскаиваешься и сожалеешь?

— Но, Рус, я не раскаиваюсь и не сожалею.

Друг громко стонет.

— Ну ладно, ладно… мне просто понравилась одна из них. Нужен повод, чтобы подкатить, понимаешь? Ничего другого, кроме извинений, в голову не лезет.

Я молчу.

— Слушай, а можно, я позову их к нам за стол? — интересуется Рус.

— Если не будешь заставлять меня с ними общаться, то мне всё равно, — отвечаю я.

— Нет-нет, ни в коем случае! Я и посажу их подальше, чтобы они тебя не нервировали… если они, конечно, вообще согласятся, — добавляет он.