Читать книгу - "Любовь заказывали? - Иосиф Гольман"

Впервые за столь многотрудные полгода Глеб отдыхал и телом, и душой.

Он присел на корточки и гладил нежный, упругий, чуть подсохший мох так, как если бы это была его любимая собака.

Он лег на темно-зеленый ковер и, как щенок, пару раз перекатился через спину.

Мох оказался все же не совсем сухим: как-никак болотное растение. Рукав рубашки немного намок.

Но какое же это славное ощущение – в тридцать шесть лет почувствовать себя щенком!

Он пополз по податливому мху на четвереньках, наблюдая мир с высоты в пару десятков сантиметров. Этот мир был вовсе не похож на тот, что видится с почти двухметровой высоты.

На мгновение пришла мысль, что кто-нибудь его в таком положении может увидеть. Обсмеют начальничка-то!

Ну и пусть видят. Ему хорошо тут. Ему наконец стало хорошо.

А вот и он.

Черноголовик и сверху красив. Но когда к нему подползаешь сбоку и его крепкая, синеющая на срезе ножка закрывает тебе солнце – это совсем другое дело. Даже укусить захотелось за глянцевую шляпку, как это с удовольствием делала их старенькая, умудренная жизнью лошадь.

Но кусать все же благоразумно не стал. Вместо этого губами снял две крупные, чуть не с вишню, ягоды голубики, выросшие на одиноком кустике рядом с благородным грибом. Он все же не лошадь, сырые грибы есть. Хотя нужда заставит, что угодно съешь, не поморщишься.

Умеренно-сладкий вкус перезрелой голубики приятно растворился во рту.

Все. Пора вставать. Бизнес не ждет.

Он поднялся на ноги, отряхнул брюки от приставших веточек и хвои, после чего огляделся.

Как здесь славно! Большая Болотина, расположенная совсем недалеко – вон за той стеной елок, – тоже по-своему притягательна. Но если здесь душа отдыхает мягким восторгом, то там чувства гораздо более сильные: так, наверное, девятый вал вызывал у терпящих кораблекрушение, кроме стылого страха смерти, еще и чувство упоительного – опять же смертельного – восторга перед силой взбудораженной воды.

Внезапно обостренный слух лесного человека – а даже полвека в городе не отменят заложенного с рождения – засек посторонние звуки. И тут же определил их как неопасные.

Средь деревьев замелькала фигурка Майи.

Глеб облегченно вздохнул: если б это был медведь, добирающий жиры перед близкой зимой, радости было бы мало. Это только в детских сказках Топтыгин – неуклюжий и добрый увалень. В тайге он очень даже уклюжий. И очень недобрый. По крайней мере мед – далеко не главный ингредиент его диеты: при случае этот зверь может и лося завалить, не то что человека.

– Майка! – окликнул он издали, чтобы не напугать женщину. Она резко остановилась, взмахнув руками, как большая птица, чтобы погасить скорость. И бросилась прямо к Глебу.

Теперь он видел, что дама очень испугана.

– Что случилось? – спокойно спросил Глеб, слегка сжав узкие плечи Майи. Он с удовольствием сжал бы их и покрепче – и не только плечи, – но хорошо помнил прежние попытки.

– Вас… тебя убивать приехали.

– Ого, – присвистнул Железнов. – Откуда такая информация?

– Я не дура, – огрызнулась Майка. – Телевизор вместе смотрели.

«Это верно, – подумал Глеб. – И не дура, и не трусиха».

– Кто приехал? – поинтересовался он.

– Двое. Один высокий, спортивный. Лицо злое. Второй – небольшой, полный, в очках, глаза противные. Гном комплексующий.

Глеб аж вздрогнул: не такое уж детальное описание дала девушка, а юрист фирмы, сначала нанявшей Аньку на ее работу, а потом произведшей с ней окончательный расчет, предстал как живой.