Читать книгу - "Исповедь Мотылька - Айя Субботина"

просто носил на руках. Потому что за день до этого я упала и сломала ногу, и, несмотря на рекомендации врачей перележать в покое хотя бы первых пару дней, с криками и слезами отказалась оставаться под присмотром няни и медсестры. Уже и не помню, почему Олег стал свидетелем моих капризов, но именно он убедил маму взять меня на природу. И даже вызвался со мной нянчиться.

Даже сейчас я хорошо помню печальный и какой-то обреченный взгляд его жены, когда она за нами наблюдала. Совсем не ревнивый, а очень грустный, как будто мы делали что-то такое, что она тоже хотела бы делать, но не могла.

Тогда я чувствовала себя самой счастливой девочкой на свете.

Но сейчас меня словно подогревают изнутри.

Мне хорошо и спокойно, по-особенному тепло. Как будто упала во что-то мягкое и воздушное, и никакие неприятности меня больше никогда не достанут.

Если бы можно было провести так жизнь — я бы согласилась, только скажите, где подписать.

— Пуговица, я не то, чтобы с моралями, — осторожно начинает Олег, — но пить ты правда не умеешь.

— Да, — киваю я, скользя кончиком носа по его рубашке. И улыбаюсь от этого. — Я была не в своей тарелке. Мне показалось…

Прикусываю язык, потому что я уже давно не маленькая, чтобы ябедничать, хоть мне есть что сказать и об Ирине, и о ее не очень дружелюбном взгляде.

Олег ни о чем не спрашивает, пока не ставит меня около дверей квартиры и не делает шаг назад. Я чувствую себя ужасно неловко. Почему-то только сейчас доходит, что он пригласил меня в качестве спутницы, а я не прошла даже самую банальную проверку. Мало того, что выпила лишнего, так еще и жевала как… непонятно кто. Вернее, очень даже понятно.

— Я вела себя просто ужасно, — потупив взгляд, пытаюсь, как могу, высказать сожаление. — Просто не думала, что все будет настолько… официально и правильно. Все эти улитки и тосты, и взгляды, и красивые женщины, которые хотели размазать меня по стенке.

— Ви, ты о чем? — хмурится Олег.

Я мысленно ругаю себя самыми последними словами и понимаю, что втягивать губы в рот, чтобы не сболтнуть лишнего — уже все равно бесполезно. Но именно это и делаю.

— Не слушай и не обращай внимания, — пытаюсь прикинуться беззаботной. — Это говорю не я, а миллион проглоченных пузырьков с градусами.

— Пуговица, ты на чай не пригласишь? — резко, словно и не услышал, предлагает Олег. — Я бы выпил. И заодно посмотрел, как ты устроилась. И у меня еще есть, — бросает взгляд на часы, — целых семнадцать минут приличия до десяти, чтобы не смущать молодую девушку своим скучным обществом.

— Ты все это серьезно говоришь? — хочется стукнуть его изо всей силы.

— Что именно, Пуговица? — У Олега такой вид, будто он споткнулся о камень, а из-под него выползла говорящая боевая черепаха-трансформер. — Я сейчас точно вообще ни о чем не шутил. Правда хочу чаю и поговорить.

— Ты — не скучный! — Я так зла, что не соображаю, как тычу в него длинным ключом от нижнего замка. Прямо в солнечное сплетение, и Олег, смеясь и потирая ушибленное место, отступает шаг за шагом. — Ты не старый конь! Ты красивый, умный и… и!.. Сексуальный мужчина!

Последнее говорить не стоило, но все эти проклятые пузырьки.

И еще желание хоть как-нибудь, хоть словами, но разрушить эту стену между нами, которую он заколотил броней и обвешал предупреждающими знаками «Я слишком стар!»

Олег оторопело смотрит на меня и больше не улыбается.

Он как будто услышал признание, о котором нельзя говорить даже на исповеди.

А меня уже несет, и остановиться получится только прямым лобовым в бетон.

— Я тебе не Пуговица, понятно?! — Это очень зло и ядовито, но уже все равно, потому что он сам напросился. — Я — молодая женщина! Может, не очень красива и не так элегантна, как Крымова, — морщусь, словно в рот залетел жук, — но тоже нравлюсь мужчинам. Всяким-разным мужчинам, а не только ровесникам. И я, представь себе, уже не девственница!

Олег делает еще шаг назад и как-то виновато улыбается.

Словно это ему стыдно за мой словесный поток, хоть все должно быть наоборот.

— И я уже не маленькая принцесса, которую ты катал на спине, задаривал леденцами и отпаивал чаем с малиновым вареньем. Хватит делать вид, что у меня так ничего и не выросло ни спереди, ни сзади, потому что это — не правда! И если бы ты перестал делать вид, что в сорок два года мужчине уже пора выдавать валенки и списывать на печку, то увидел бы это и без подсказок!

Олег несколько секунд смотрит на меня: напряженно, немного хмуря брови и, кажется, впервые без улыбки.

И я как-то мгновенно остываю, слышу отголоски своих упреков и жалею, что прямо сейчас мне абсолютно некуда бежать. Я ведь просто хотела сказать, что он никогда не будет старым для меня, что я смотрю на него не как на старого, прости господи коня, а как на мужчину! Которого, кажется, хотела бы обнять. Возможно даже ногами.

Ви, ты точно пьяна.

— Пуговица, тебе лучше поспать, хорошо? — Олег вызывает лифт, поправляет галстук и, когда прощается, даже не смотрит в мою сторону.

Что же я наделала?

Глава пятнадцатая: Олег

Прошло уже несколько дней, а я до сих пор не могу выбросить из головы Ви и те ее слова.

Пытаюсь изо всех сил, закапываю себя в работу чуть ли не с головой и присыпаю земелькой сверху, но стоит немного расслабиться — и Пуговица снова перед глазами. Очень злая, расстроенная, с непролитыми слезами в глазах.

И постоянно, как заевшая пластинка, те ее слова.

Я не могу повторить их дословно, но смысл более чем понятен: «Я взрослая, я выросла, хватит разговаривать со мной, как с маленькой».

И все из-за того, что я мягко попросил ее быть немного внимательнее с алкоголем?

— Олег? — Слышу над головой знакомый женский голос. — Я тебя уже третий раз зову.

— Прости, был очень тяжелый день.

Она позвонила пару часов назад, сказала, что хочет лично передать мне финансовые документы для бухгалтерии. Если я хоть что-то о ней знаю — а я знаю о ней много чего — это лишь предлог для встречи и разговора о личном. Не о работе фонда и не о том, как идут дела у маленьких больных на ее попечении.

Я предложил встретится в парке.

Сто лет