Читать книгу - "Третий шанс - Татьяна Рябинина"

- Не удивлюсь, если ваш будущий муж имеет отношение к холдингу или даже владеет акциями.

- Все верно, - буркнула Лариса после долгой паузы. – Он входит в совет директоров, и у него десять процентов. Вдвоем у нас был бы контрольный пакет.

Ах ты ж, сучка! Хитро. Даже не пришлось бы выкупать акции у других держателей.

Удержаться от смеха было непросто. Пришлось старательно жевать.

- Моральная оценка – за пределами моих полномочий, - я критически осмотрела подцепленную на вилку горошину. – Но не думаю, что для противной стороны ваши намерения остались тайной. Попробуем для начала переговоры. Ваша задача их организовать. Я свободна завтра до обеда и в пятницу после половины четвертого. Предупреждаю сразу, вероятность успешного исхода очень невелика. Но даже если случится чудо и мне каким-нибудь цыганским гипнозом удастся Морозова уломать, у любого возможного варианта все равно есть свои минусы. Например, он согласится под расписку подарить вам спорные акции после развода. Во-первых, вы заплатите большой налог, потому что уже не будете близкими родственниками, а во-вторых, ну вы же понимаете, обещать не значит жениться. Может и передумать. Или вы притормозите развод и переоформите брачный договор. Но у судьи наверняка возникнут вопросы по этому поводу.

- Какие еще есть варианты? – Лариса залпом выпила полбокала минералки и нервно вытерла губы салфеткой.

- Вы совместно дарите весь спорный пакет дочери. До ее совершеннолетия он остается под вашей опекой, потом она дарит его вам. Если захочет.

- М-да… Хорошо, допустим. А если Морозов не согласится?

- Тогда я составляю имущественный иск и пытаюсь выцарапать хотя бы те акции, которые отец вам подарил. Шанс небольшой, но есть. У меня был такой случай. Тут брачный контракт вступает в противоречие с законом о дарении. Все зависит от того, удастся ли убедить судью.

И тут я вдруг поняла, что морально готова проиграть дело. Даже если Сергеич после этого сделает компаньоном Колю – пусть. Просто останусь на своей позиции. Есть заведомо проигрышные дела, как есть неберущиеся интегралы. Не моя вина. Я пыталась, Василь Сергеич, но увы. Извините, так бывает. Даже у самых лучших.

И как-то сразу после этого стало легче. Конечно, впереди маячила встреча с Морозовым на расстоянии переговорного стола, но я знала, что выдержу. Я же тот самый юридический робот, правда?

Вечером, когда я выслушивала очередной Глашкин доклад о том, как они были на пляже с Наташей и Машей, в разговор вклинилась морзянка входящего. Лариса Морозова.

- Солнце, извини, мне звонят по работе, - оборвав чадо на полуслове, я нажала на «ответить».

- Завтра в десять сможете подъехать в наш офис? – поинтересовалась Лариса. – Будем вчетвером. Пропуск заказан.

Прекрасно. Пропуск уже заказан. Тогда к чему было спрашивать, смогу ли я?

- Хорошо, - коротко согласилась я, уточнила адрес и отключилась.

Поговорив еще немного с Глашкой, которая должна была вернуться в воскресенье, я прилегла на диван с телефоном в руках.

Ощущение было… так себе. Как будто утром экзамен, а я даже не заглядывала в учебники. И хоть как убеждай себя, что я робот и справлюсь. Справлюсь – это без сомнений. И неважно, каким будет конечный результат. Но вот этот момент встречи… Словно камень на груди.

Как там сказала Лариса? Они перешагнули через то, что у Димки было со мной? Я тоже перешагнула и жила дальше. И сейчас перешагну. Это как… неприятная диагностическая процедура, типа гастроскопии. От нее не умирают.

Вдохнув поглубже, вбила в поисковик: «Дмитрий Морозов Древлесинвест». За эти годы я ни разу не искала его в сети – зачем? Что-то долетало, но как он выглядит сейчас, не представляла. Теперь мне нужно было увидеть его заранее, до того как окажусь лицом к лицу. Просто чтобы у меня оказалась фора.

Первой выпала какая-то статья с фотографией. Текст промотала, фото увеличила.

Показалось, он совсем не изменился. Нет, повзрослел, конечно, все-таки семнадцать лет прошло. Бороду отпустил. Вот только взгляд…

Твою мать, взгляд остался тем же – как у того шального мальчишки, запрыгнувшего под ругань проводницы на ступеньку тамбура с лохматым веником сирени в руках.

А я бы предпочла увидеть холодную циничную сволочь – под стать стервозной женушке. Которого вовсе не жаль общипать – какую бы цель перед собой Лариса ни ставила.

Ничего, повторяла я как мантру, снова и снова. И это тоже переживу. Надо увидеть его вживую. Наверняка ведь такой и есть.

ЧАСТЬ 2. ДИМА

Глава 11

июнь 2001 года

Какой же это кайф, когда дома никого! Вот вообще никого. Только Света приходит прибрать и наготовить мне еды, да и то днем, пока я на соревнованиях. Конечно, родители рассчитывали, что она будет за мной приглядывать повнимательнее, но с ней мы всегда договоримся. Из нас с Ларкой ее любимчик - это я.

- Дима, только учти… - она страдальчески сводит брови к переносице.

- Свет, я не собираюсь устраивать оргии с блэкджеком и шлюхами. Мне после игр только упасть и сдохнуть.

Правда, но лишь частично. Упасть – да. Сдохнуть – нет. Просто валяться на диване с книжкой или запихнуть в видак забойный боевик. Или музон врубить и представлять себе… всякое. Те самые грезы, где «каждый вечер в час назначенный» Прекрасная Дама мешается с жестким порно из кассет, которые Ник приносит из салона своего брата. Такса строгая: один день просмотра в обмен на домашку или контрольную. Мне дает бесплатно, типа по дружбе. Хотя какой он мне друг – скорее, шакал Табаки. Нахер не нужен, но ходит по пятам, виляет хвостом и тявкает. Друзей, если подумать, кроме Ларки, у меня и нет. Со всеми в хороших отношениях, ни с кем близко. Не считать же друзьями ту понтовую тусу, к которой прибило по статусу. Но те, по крайней мере, не завидуют и не стараются подлизнуть.

Ник вообще довольно-таки мерзкий, одна порнуха в башке. Блевотно слушать, как расписывает е…лю то с одной девкой, то с другой, хотя наверняка просто пересказывает свои кассеты. Кому он вообще нужен, задрот прыщавый. Впрочем, побакланить на эту тему горазды все, даже Геннаша, который девочку без трусиков мог видеть только в садике на горшке, потому что шугается от них, как черт от ладана. Я молчу. И не только потому, что нечего сказать. Вот вообще терпеть не