Читать книгу - "От любви до ненависти и обратно - Вета Маркова"

Он понимающе кивает, помогает мне под струю воды встать, придерживает. А когда я под струю воду встаю и непроизвольно стон наслаждения с губ слетает, он из ванной выскакивает, с его губ другие звуки срываются. Но возвращается быстро. В руках махровое полотенце большое приносит и на полотенцесушитель вешает. Андрей помогает мне мыться, моет меня руками, нежно гель по телу распределяя. И когда я, накупавшись вдоволь, выйти из душа готова, он воду отключает и полотенце мне на плечи набрасывает, а оно тёплым оказывается.

— Маленькая, тебя отогревать нужно. Иначе долго эта боль не пройдёт.

Я ему руки на плечи кладу и поцеловать хочу, а он на руки берёт неожиданно. Я рот открываю, возмутиться готовая, что больно мне. Но… Боли нет, если только чуть-чуть. Я удивляюсь даже.

Андрей меня на кровать аккуратно кладёт.

— Устраивайся, милая, засыпай. Я в душ.

— Андрей, принеси мне стакан воды. Я ночью иногда пить хочу, — прошу я, а он улыбается, а взгляд серьёзный такой, словно что-то очень важное для себя решает.

— Сейчас, — и уходит.

Я засыпаю быстро и даже не слышу, когда Андрей возвращается. Сквозь пелену сна только чувствую, как кольцо рук вокруг меня сомкнулось и моей спине тепло стало.

Глава 13. Андрей

Понимаю, что уснуть не смогу. Приношу Леры стакан воды, ставлю на тумбочку рядом с кроватью. Скольжу по моей Лерке взглядом. Мой маленький нежный комочек уже спит, личико такое милое, расслабленное, на губках улыбка нежная затерялась. Хочется под одеяло нырнуть, её в своих объятиях сжать. Но…

Внутри всё рвётся на части, срываюсь с места и в тренажёрку сбегаю. Только там сейчас успокоение найти смогу. В таком состоянии мне теперь находиться нельзя. Она сразу почувствует.

До одури колочу грушу боксёрскую, словно это она провинилась, а не тот, кто мою женщину обидел. Не знаю, сколько времени я здесь нахожусь, успокоение приходит с усталостью. Ноги держать перестают. Обхватываю грушу и пытаюсь отдышаться.

Иду в душ. Встаю под холодную воду. Как только соображать начинаю, растираюсь полотенцем и на часы смотрю. Три… Набираю смс-ку Фролову и прошу завтра жену с собой прихватить. Она хороший детский психотерапевт, лучший в округе. Уверен, с мальчишками всё хорошо, но помощь им нужна психологическая.

По дороге к себе в детскую заглядываю. В комнате ночничок работает, подхожу к кровати мальчишек. В дверях генерал нарисовывается.

— Чего не спится? — спрашивает он.

— Не смог уснуть, на груше пар спускал. Мышцы плотные, отбитые все, но на теле ни синяка, ни ссадины, — тихо отвечаю.

— Садисты. Андрей, мальчики спят беспокойно, Мирон вскрикивает во сне часто.

— Спасибо. Завтра Игорь с Ириной приедет, расскажу.

— Иди к Лерке, своим теплом отогревай, — говорит генерал, выпроваживая меня из детской.

Иду к нам в спальню. Моя Лерка даже не повернулась за это время. Рядом аккуратно ложусь и к спине её прижимаюсь, обнимаю, а сам замираю, боюсь стон её услышать. А она шепчет чуть слышно:

— Пришёл… А я решила, что сбежал от меня, — и руку мою своими пальчиками поглаживает и снова засыпает, если вообще просыпалась.

Целую её затылок.

— Моя ты, Лерка…

Просыпаюсь от того, что холодно становится. Лера от меня отодвинулась и из-под одеяла вылезла. Вода в душе шумит. Её долго нет. Внутри почему-то всё леденеет.

Не выдерживаю долгой разлуки с её кожей и к ней иду. Лерка под душем стоит, мурлычет себе под нос что-то. А у меня пожар разгорается. Хочу. Её хочу. Сил нет терпеть. Глаз от её тела оторвать не могу. Никогда такого совершенства не видел. Б…ь, в голове слова Янки про отпечаток беременности звучат, про обвислую грудь, про растяжки и ещё про кучу всякой бредни. У Лерки ничего этого нет! Как?! Словно и не рожала двоих…

Глаза поднимаю, а Лера на меня смотрит.

— Андрей, что происходит? — спрашивает она, а сама до полотенца дотянуться пытается. — Ты чего так на меня смотришь?

Молчу, словно язык проглотил. Беру полотенце и её укутываю. И на кровать несу.

— Ты почему сбежала? Не уходи от меня…

— Андрей, нужно завтрак мальчишкам приготовить. Они проснутся скоро.

А я нагло её не отпускаю и целую. Не надышался я ею за ночь.

— Там есть кому завтрак приготовить. Целый генерал и твоя мама.

И только сейчас замечаю, Лера на спину повернулась и меня обнимает за шею. В глаза любимой заглядываю и её мысли пошленькие читаю. Смеюсь.

— Нет, Лерка, нет. Так не будем. Я по-другому хочу и потерпеть немного готов.

Лера краской заливается от смущения.

— Полковник, не копайся в моей голове. Там живут только мои мысли, — смеётся в ответ.

Глава 14. Лера

Утром просыпаюсь от того, что выспалась. Лежу и вспоминаю вчерашний день. И мысли дикие в голове роятся. Точно знаю, Димка меня уже ищет. Ему, наверное, ещё вчера сообщили, что моя машина на стоянке у парка стоит, пулями изрешечённая. Вспоминаю, хлопки жуткий за спиной. Так машинку жалко становится. Моя любимая ауди, беленькая. Вдруг волной паника обдаёт. В машине ведь кое-какие вещи детские были, в дорогу приготовленные. Потом успокаиваюсь. Я из машины ведь всё забрала и сумочку дамскую с документами тоже. Остальное ерунда. А телефон мой где? Я его в машине оставила? Или он в сумочке? И ещё куча вопросов в голове роится.

Приоткрываю глаза. Андрей рядом. На всё остальное мне наплевать сейчас. Я с ним рядом, в его объятиях всю ночь проспала. В сладких объятиях. Он всю ночь меня обнимал?

Только сейчас замечаю, я на спине лежу. И мне не больно почти. Мой организм рядом с ним заново возрождается и жить хочет. Он моё спасение, моё лекарство, моя жизнь! Люблю его безумно.

Ещё лежу какое-то время. Мечтаю… Потом голос мамы слышу, она с моими мальчиками разговаривает. Они щебечут что-то, а она им объясняет, что мама спит ещё и будить её нельзя. Мне так приятно. Меня здесь все любят и обо мне заботятся.

Полежав ещё немного, целую Андрея с щёку колючую и тихо выбираюсь из его объятий. Мой полковник не просыпается, только улыбка губ его касается, и ямочка на волевом подбородке проявляется. Люблю его!

Иду в душ. Вода нежно ласкает кожу. Мне так хорошо! Я просто счастлива! И моё счастье через край переливаться начинает. Сама не знаю, как это у меня получается, никогда в душе не пела, а здесь запела. Пою себе под нос, чтобы никто