Читать книгу - "(не)случайный наследник для магната - Вероника Колесникова"

Со мной ему пришлось повозиться: я совершенно не знала, какие лекарства мне давали в больнице и отчего бригада скорой помощи решила отвезти меня в инфекционную больницу. Буквально не отходя от кассы, он взял у меня анализы, провел осмотр, превратив кровать в больничную кушетку, и поставил предварительный диагноз:

— Сильнейшее переутомление. Кроме того, вы недавно перенесли болезнь на ногах, это видно. Совершенно безответственно пренебрегали состоянием своего здоровья, действуя ему только во вред. А ведь вы – мать, как не стыдно так себя вести?

Я смерила его брезгливым взглядом с ног до головы.

— Да перестаньте, Таисия, я знаю, что вы не стерва, не то, что жена Алексея. – На этих словах я закашлялась и притихла. — Прячете свою хрупкость и ранимость за вызывающим взглядом. Но думаю, что сейчас вы даже защитить себя не в состоянии, не то, что нападать. — Он вздохнул и присел рядом. — А потому мой вам совет: воспользуйтесь помощью Грецких. Выжмите из нее все, что только можно. Отдохните, расслабьтесь. Подлечитесь. Я пропишу вам лекарства, но, уверен, что режим, сон, еда и благодушное состояние души сделают намного больше. Оставьте ребенка няне, а для себя обеспечьте покой.

— Я спокойна.

— Конечно спокойны. Сколько вы уже не спите? С момента рождения вашего карапуза? Или еще раньше?

Я закатила глаза. Неприятное чувство, когда тебя читают как книгу.

— Ладно. Дам вам второй совет. Вашему сыну год? — я кивнула в ответ. — Пройдите полное обследование в клинике Грецких.

— Мы уже прошли медосмотр в поликлинике по месту жительства, — напряглась я, чувствуя, как холодеют руки от неприятного предчувствия. — Замечаний нет, невропатолог сказала, что ребенок развивается согласно возрасту.

— Нет - нет, вы не поняли. — Он встал и закрыл свой чемоданчик. — В детской клинике Грецких, которая прежде принадлежала матери Алексея, как, впрочем, и многое другое, установлено самое новейшее оборудование, мы делаем операции на месте, а уж мед.состав – одни звезды. Кроме того, я обратил внимание, что у Леши начинает синеть губа, если он волнуется. Это нужно обязательно проверить! Причины – устранить.

Я скептично хмыкнула, намекая, что не стоит быть таким нескромным, но врач этого не заметил. Он только отряхнул брюки, чтобы они приняли идеальное положение на его ногах и взялся за ручку двери.

— Вы поймите. В любом случае для теста на отцовство нужно время. А вы за это время сможете воспользоваться ситуацией. И сами придете в себя, отдохнете, что ли, и ребенком займетесь. Это же ваш первенец? — я кивнула согласно. — Понимаю, что вы чувствуете – постоянную тревогу, волнение. А вам этого не нужно.

Он помолчал и добавил уже совсем другим, более интимным, тоном:

— Я давно знаком с Алексеем, и понимаю, что вы здесь не случайно. Он многое перенес и многое пережил, и потому хочет, чтобы все в его жизни было правильно. Помогите ему, позвольте сделать добро.

— Вы не сомневаетесь, что это его ребенок? Считаете, что таким образом он сможет себя оправдать?  — вскинулась я.

— Ну, об этом мы узнаем не раньше, чем через три дня… - увильнул мужчина от ответа. — За это время вы успеете многое сделать…

Не успел он открыть дверь, как та сама отворилась. На пороге стоял нахмуренный Алексей. Вся его поза говорила о недовольстве: сдвинутые на лбу темные брови, напружиненные плечи, расставленные ноги на ширине плеч. Он будто приготовился к броску, к удару. Губы его были плотно сжаты, а взгляд, осмотрев всю композицию комнаты, буквально резанул меня по талии. Мне показалось, что это место буквально обдало жаром.

— Но – но, спокойно, Алексей Юрьевич! — тут же прошмыгнул мимо него доктор. — Не трогал я вашу Белоснежку, а все, что трогал – то только в рамках разумного!

— Дошутишься! – веско и грозно прорычал Грецких. Но врач уже прошагал упрямым, быстрым, пружинистым шагом до конца коридора, где и остановился, ожидая хозяина дома, чтобы, видимо, переговорить с ним с глазу на глаз.

Я же оправила футболку, чуть задравшуюся на талии после того, как доктор прослушал фонендоскопом сердце, и улеглась на спину, чувствуя, как пружинит подо мной в меру мягкий матрас, который, наверняка, запомнит форму моего тела, чтобы было удобнее спать.

И как только я прикрыла глаза, расслабляя каждую мышцу, как тут же напряглась: Алексей навис черной горой прямо надо мной. Он не улыбался, был все также напряжен и скован.

— Ты в порядке? — с беспокойством спросил он, перехватив Лешку под животиком, чтобы тот не запрыгнул на меня с высоты. — Выглядишь неважно.

— Чувствую себя также, — вздохнула я. — Но скоро приду в себя, не переживай. Сейчас возьму Лешку и отпущу тебя.

Он сразу буквально отпрянул. Пропал из поля зрения и повернула голову, чтобы увидеть, от чего такая перемена. Алексей прижимал к себе малыша, который размазывал печенье по его черной свежей футболке.

— Лежи и отдыхай. Завтра с утра приедет няня для Лехи, водитель и помощница по дому будут в твоем распоряжении. А сегодня я сам побуду с мелким. Ты же приходи в себя. Чтобы тебе было комфортно, я перееду пока сюда, в дом. Поживем вместе.

Даже не слушая мои вялые возражения, он вышел из комнаты, чуть прикрыв за собой дверь и выключив свет. И, странное дело, я практически сразу же провалилась в сон. Сон без сновидений, без чувств – какое-то болезненное, полумертвое состояние, которое настигает, когда достигнешь такой точки невозврата, после которой бывает или смерть, или полное выздоровление.

Наверное, я пошла по второму пути, потому что сейчас лежала с открытыми глазами, смотрела в сумрачно – серый потолок, слушала дыхание сына, неожиданно примостившегося возле меня, и мучительно разыскивала в себе зачатки той ненависти к этому биг боссу, господину Алексею Грецких, которые жили во мне все это время, с того самого страшного дня, когда он малодушно бросил меня по телефону, каким-то глупым сообщением о том, чтобы я больше никогда не искала встречи.