Читать книгу - "Иллюзия удачи - Лилия Сурина"

- Да что случилось?! Ну что вы молчите?! – ужас переполнял все мое сознание, а молчание врача еще больше накаляло обстановку.

- Ева… мне очень жаль… но… плод мертв. Мы еще проведем все анализы и обследование… но… сердцебиения нет. И я так подозреваю, что это случилось той ночью, когда у тебя был жар, – Алиса Василиса взяла меня за руки и заглядывала мне в глаза с сожалением. Тим обнял меня за плечи, успокаивая. А я все силилась понять этот бред. О чем она говорит?! У меня все хорошо, выкидыша не было, живот на месте.

- Вы о чем? У меня все в порядке! Просто разболелась спина… наверное, потому что много сижу и лежу. Тимоша, скажи, ведь у меня не было выкидыша, наш малыш на месте, у меня в животе! Ну скажи! – я смотрела на любимого, он на меня. И мне очень не нравился его взгляд, будто заплачет сейчас. И тогда я подумала, что он ведь тоже врач, значит понимает, что произошло. От страха у меня сперло в груди, сдавленный крик вырвался наружу. – Нет! Нет! Нее-ет!

Возвращалась из тяжелого лекарственного сна с трудом, болела сильно голова, онемела шея, и туман в мозгу сковывал мысли. Но я все помнила. Последние три дня превратились в сплошной кошмар, ужасный вердикт врачей прозвучал как приговор. Нашего малыша больше нет…  Тим возил меня на инвалидном кресле по всем кабинетам, делалось множество анализов и обследований, все больше удостоверяя, что плод мертв.

Наутро вынесли решение изгонять мертвый плод с помощью лекарственных препаратов. Поставили капельницу, через час начались схватки и вскоре мой организм избавился от небольшого неживого комочка. После всего сделали местный наркоз и провели чистку. Сказали, что мне придется еще задержаться в клинике на неделю, чтобы понаблюдать за мной и пролечить, во избежание нежелательных последствий.

На следующий день снова куча анализов, даже Тиму досталось, его тоже обследовали досконально, выясняя причину гибели плода. Провели разные генетические тесты, и даже психолог приходил, заполняли анкету. Мне постоянно кололи успокаивающие, иначе у меня просто разорвалось бы сердце от боли. На ночь давали снотворное, отчего поутру я чувствовала себя ужасно разбитой. Но зато кошмары не снились.

И вот на четвертый день пребывания в клинике я отходила от очередной ночи, мучаясь жуткой головной болью. У моей кровати кто-то был, вздыхал тихонько. Я сразу поняла, что это не Тимоша, уж слишком женские вздохи. Наверное, снова Леся приехала, подумалось мне. Вроде не собиралась. Я открыла глаза, увидела сидящую рядом молодую женщину и снова закрыла их. Либо я еще сплю, либо мне снова двадцать и не было ребенка, не было Тимоши, приснилось. Потому что возле моей кровати сидела…

- Мамочка… - я разглядывала родное лицо, такие красивые любимые глаза цвета морской волны. Она улыбалась мне, ласково гладила руку. Сердце мое сжалось от счастья. – Мамочка моя… мой малыш… его больше нет…

- Я знаю, мне очень жаль… Ева, я Алена, твоя тетя. Мы с твоей мамой очень похожи просто.

Только теперь я заметила, что она выглядит моложе, что губы немного другие, ямочки на щеках появились, когда улыбнулась… как у бабушки.

- Привет… ты так долго не приходила, – вдруг укорила я ее. Она мне казалась такой родной, даже роднее брата.

- Привет! Я давно хотела, но меня не пускали к тебе, говорили, что нам рано знакомиться.

- Понимаю. Если бы мы познакомились раньше, то… вы так похожи!

Мы проговорили почти час, Алена рассказывала про свою жизнь, я ей про свою. Было интересно узнать, что Тимоша и моя тетя тоже росли вместе, она всего на четыре года младше него. Странно, что он не влюбился в нее, ведь мы с тетей очень похожи, как раз типаж, который нравился Тиму. Алена успокаивала меня, рассказывая историю своей мамы, которая неоднократно рожала мертвых детей. Но она не отчаивалась, руки не опускала, и вскоре родила ее, Алену. Вот и я не должна отчаиваться, все будет хорошо. Мне очень хотелось ей верить. Вскоре со мной пришла поговорить доктор, Алиса Васильевна. Она волновалась, объясняя причину гибели моего малыша, будто себя чувствовала виноватой.

- Мы провели исследование, выяснили причину. Перед беременностью и после операций тебе провели курс лечения антибиотиками. Эти препараты не сразу выводятся из организма, накапливаются. И пагубно влияют на зародившуюся жизнь. Так что, в любом случае эмбрион погиб бы. А тут еще стресс, не вовремя случилась твоя беременность. Вот если бы на два или три месяца позже, то все бы прошло удачно. Но есть и хорошие новости, – доктор полистала карточку, которую держала в руках, будто забыла, о чем хотела сказать. Присела на край кровати. – Не все так плохо, девочка… не нужно отчаиваться, все уладится. Я получила результаты ваших с Тимофеем анализов, вы оба абсолютно здоровы, это огромный шанс в будущем иметь крепких ребятишек… и вот еще… плод не разлагался, он мумифицировался у тебя в матке, поэтому не произошло заражения. Это также дает отличный шанс, уже через полгода вы можете снова зачать ребенка. Но эти полгода нужно не допустить беременности. Хорошо?

Я кивнула, силясь не расплакаться вновь. Вцепилась в руку моей тети, такую теплую и добрую, другой она меня обнимала за плечи, успокаивая. Я посмотрела на расстроенную Алису Васильевну. Как ей, наверное, тяжело сообщать такие новости своим пациенткам… а ведь бывает и хуже. Мне захотелось поблагодарить ее, столько возни со мной, даже тогда всю ночь просидела возле меня, сбивая жар. Но прежде я хотела задать ей вопрос, который буквально жег мою душу.

- Алиса Васильевна… а ребенок… это был мальчик? Я хочу знать…

- Да Ева, мальчик… малюсенький совсем, едва дорос до восьми сантиметров… ну, не грусти. Ты здорова и у тебя еще будут детки!

- Да… надеюсь… Спасибо вам огромное за все… вы были так добры ко мне… – мы обнялись, она гладила меня по волосам, как мама. Наверное, каждая пациентка для нее, как дочь, за каждую болит сердце. – Я желаю вам огромного счастья, чтобы вам нечасто приходилось сообщать своим пациенткам плохие новости… а лучше, только хорошие…

- Спасибо Евушка! Но это жизнь, ничего не поделаешь.

Я стояла у огромного окна, прижавшись лбом к прохладному стеклу смотрела внутрь комнаты. Там были дети, младенцы, которые только недавно родились… А вот моего малыша там нет… он умер. Пять дней назад я узнала об этом. Последующие события я плохо помню, все как в тумане. Истерика, длившаяся дня три измотала меня, пришлось смириться, только я постоянно думала о своем сыне и считала себя виноватой. Прогнала Тима от себя, невыносимо думать, как он несчастен. Он все равно приходил, подолгу сидел у окна в моей палате, или стоял, разглядывая что-то во дворе клиники.

Видеть его скорбную фигуру было выше моих сил, поэтому я после обхода отправлялась бродить по длинным коридорам, едва справляясь с костылями. Меня никто не трогал, один раз только сказали, чтоб я поменьше ходила. Сегодня забрела в блок, где находились новорожденные. Наверное, мне нельзя сюда, но медсестра посмотрела на меня и махнула рукой. Я смотрела через стекло на младенцев и завидовала их матерям. Одни дети спали, другие кричали, покраснев от натуги, требуя внимания, третьи просто молча лежали, хлопая заспанными глазками.