Читать книгу - "Любовь для начинающих пользователей - Катя Ткаченко"

— Шрам, шрам, шрам, шрам! — с неприятным грохотом заскакали шарики в голове.

— Шрам, шрам, шрам, шрам! — передразнила харя, то ли пришепётывая, то ли присвистывая.

— Ублюдок! — сказала Симба и метнула дротик.

Он воткнулся прямо в лоб, и язык у хари вначале дёрнулся, а затем бессильно вывалился изо рта.

— Вау! — закричала, подпрыгивая, Симба и принялась без остановки метать оставшиеся дротики.

Пятый.

В подбородок. Чуть пониже вывалившегося языка.

Шестой.

В левый глаз.

Седьмой.

Чуть не попал в ухо, а жаль.

Восьмой.

Опять в лоб.

Девятый…

— Эй, — прошептала харя, — ты бы это, остановилась, что ли!

Симба сделала вид, что не расслышала, и метнула девятый дротик.

В переносицу.

— Ты меня убьёшь! — еле слышно промямлила харя.

— В «бычий глаз», в «бычий глаз» попадаю я на раз! — проскандировала Симба, примеряясь, как бы поудачнее метнуть последний, десятый дротик.

— Не тяни, — захрипела харя, — добивай скорее!

Симба улыбнулась и решила, что надо передохнуть.

Перевести дух.

Минуту–другую.

Чтобы кинуть как можно точнее и попасть прямо в рот.

Пригвоздить этот рот к доске, и пусть из него тоже хлынет кровь.

Её можно будет спокойно вытереть с пола, а тряпку прополоскать и повесить на балкон сушиться.

Но для начала — метнуть дротик как можно точнее.

Симба метнула и промазала.

Десятый опять попал «в молоко».

Харя засмеялась и сказала:

— Мазила!

Возразить Симбе было нечего, разве ответить, что семь дротиков из десяти достигли цели, а это уже хорошо.

Даже не хорошо — просто прекрасно!

И у неё есть время для тренировок.

Каждый день, когда приходит пора сделать перерыв в работе.

Встать из–за компьютера и разогнуть спину.

Можно, конечно, пойти в душ или на прогулку.

Но лучше кидать дротики, сегодня семь, а завтра — завтра уже восемь…

И так до тех пор, пока в цель не попадут все десять из десяти.

Потом она сядет за компьютер и сделает новую харю.

Из всё той же единственной фотографии, которая завалялась у неё в сумочке.

Которая отсканирована и хранится на жёстком диске компьютера.

Это было меньше недели назад, точнее, это было вечером во вторник, а сегодня пятница.

Нормальная пятница — не тринадцатое число.

Симба метала дротики во вторник, среду и четверг.

В четверг она довела количество попаданий до девяти.

Харя уже ничего не говорила, только кряхтела.

Отчего–то Симбе это доставляло ещё большее удовольствие: слышать, как при каждом попадании раздаётся немощное кряхтение, и всё. И ни словечка.

Симба опять посмотрела на коробку с дротиками, перевела глаза на мишень.

Харя страдальчески улыбнулась.

Струйка пота добралась до ягодиц, и Симба решила, что пора всё же раздвинуть шторы и открыть окно.

На улице жара — но всё равно в помещении посвежеет, и она перестанет обливаться потом.

Если она выполнит заказ в срок, можно будет купить кондиционер и никогда не открывать окон.

Пусть там, на улице, всё плавится и трескается, а у неё будет в меру прохладно — скажем, не больше двадцати градусов.

Симба раздвинула шторы и увидела, что уже начинает смеркаться.

Значит, сейчас около двенадцати.

Она повернула ручку и толкнула оконную раму.

Густой и знойный воздух опалил ей лицо, воздух, настоянный на асфальте, бензине, кирпиче, бетоне, стекле.

И над домами на противоположной стороне улицы сквозь этот густой и вязкий, как желатин, воздух проглядывала убывающая луна.

Узкий такой, но как–то очень красиво обрезанный серпик.

Прямо под серпиком можно было различить тёмную громаду горы, у чьего подножия и притулился безумный город, на который смотрела сейчас в окно молодая женщина в футболке на голое тело, с растрёпанными крашеными волосами.

Растрёпанными, спутавшимися, мокрыми от духоты, крашенными в цвет красного дерева.

Когда Симба резанула себе запястье, волосы у неё были чёрные.

До этого они были белые, а ещё раньше — зелёные, но совсем недолго.

Сейчас же они были цвета красного дерева, и футболка на Симбе тоже была красная.

И красный закат бил в окна домов напротив и касался вершины горы, освещая ее таким же красным, как оперенье дротика, футболка и кровь, заревом.

Что–то блямкнуло в компьютере, Симба оглянулась, по комнате странной чересполосицей метались невнятные вечерние тени.

Харя на мишени испуганно смотрела в её сторону, ожидая момента, когда Симба займётся дротиками.

— Подожди, — сказала ей Симба, — видимо, почта пришла!

Она вернулась к компьютеру и увидела, что действительно пришла почта.

Компьютер был всё время в сети, компьютер заменял Симбе и пейджер, и мобильник.

Если кому–то надо было с ней связаться, то сделать это можно было только через сеть.

В поле «тема» значилось «привет», и Симба решила, что письмо можно удалить не читая.

Её постоянные корреспонденты всегда указывали, что именно им требуется, абстрактный «привет» — почти наверняка почтовый мусор, спам.

Она уже собралась нажать на Delete, но что–то её удержало, и она всё же активировала письмо.

А прочитав, скорчила монитору рожицу.

Письмо было от старшей сестры, которую Симба не видела с тех самых пор, как на её запястье появился белый неровный шрам.

Сестра один раз пришла в больницу и принесла коробку конфет.

Симба терпеть не могла конфеты с жидкой начинкой, но всё равно сказала «спасибо», а конфеты потом раздала соседям по палате.

Точнее — соседкам.

Таким же безумным девицам, как она, которые отлёживались здесь после неудачных романов.

А сейчас сестра с мужем собирались в отпуск, и это было их право.

Но сестра хотела, чтобы их сын пожил у Симбы две недели, потому что с собой они его не брали.

И сестра очень просила Симбу пойти ей навстречу.

Всего две недели, то есть четырнадцать дней.