Читать книгу - "Бижутерия - Мередит Рич"

— Джуэл, дорогая, — любовник перестал ласкать ее грудь, — секс захватывает обоих только тогда, когда ни один из них не похож на труп.

Джуэл виновато улыбнулась:

— Я не труп. Спина очень болит. Надеюсь, что не трупное окоченение. Будь душкой, дорогой, разотри.

Майкл был художественным директором «Бижу» и одновременно ее любовником. В свое время он работал у знаменитого Саачи. Но его репутации нисколько не повредило и то, что он был молод, высок и напоминал Клинта Иствуда[1]в юности.

— Хорошо. — Майк вздохнул. — Перевернись. Разотру тебе спину. А потом ты мне тоже что-нибудь разотрешь. По собственному выбору.

Обнаженная Джуэл вытянулась и перевернулась. Майк вдавил ей в плечи сильные пальцы.

— М-м-м… хорошо… — Она застонала от удовольствия.

— Ну, слава Богу. Джуэл, пора выходить из депрессии. — Майк прошелся по шее вверх и вниз. — Нечего себя насиловать. Даже если ты годами станешь эксплуатировать то, что придумала раньше, ни один человек не заметит. Богатые дамы будут продолжать покупать украшения Джуэл до тех пор, пока их мужья не разведутся с ними и не поменяют на молоденьких девочек. Но и тогда новые жены потянутся прямо в «Бижу». Что-то вроде пищевой цепочки.

— М-м-м… — Джуэл зарылась лицом в подушку.

— Джуэл, я от тебя балдею, — прошептал Майк. — Почему бы тебе не бросить Аллена? Мы стали бы потрясающей парой.

— Не надо об этом, — выдавила она. — Дорогой, ты не можешь спуститься пониже к пояснице?

Руки Майка скользнули к ее ягодицам. Джуэл была единственной женщиной, которая умела его завести, оставаясь пассивной. Он прижался к ее бедрам напрягшейся плотью и, склонившись лицом к коротко остриженным светлым волосам, поцеловал в ухо.

— Я тебя люблю. И сегодняшней ночью буду твоим римским любовником. Carissima… — Тут он заметил, каким ровным сделалось ее дыхание. — Джуэл… amore mio…

Но Джуэл крепко спала.

Джуэл сидела в темно-бордовом кожаном кресле с подголовником в вестибюле школы Армс в Шелдоне. Кресло излучало спертую, удушающую атмосферу, которую сформировали поколения правильных девочек, воспитываемых здесь в духе будущих почтенных матерей семейства. Джуэл не представляла, что сама протянула бы в такой школе хоть семестр, но понимала, что это достойное место, и хотела, чтобы дочери воспользовались всеми преимуществами шелдонской Армс. К тому же школа была расположена меньше чем в часе езды от их дома в Вашингтоне, штат Коннектикут. Когда-то это казалось изумительным удобством, но сейчас не имело значения: так мало времени она проводила в школе.

Джуэл нетерпеливо ждала и, потягивая непременный чай, оглядывала людей, собравшихся в сильно обветшавшей приемной для родительских уик-эндов. По большей части там оказалась кашемиро-твидовая компания. Джуэл была уверена, что в юности большинство из них сами посещали шелдонскую Армс. И теперь в благословенных стенах чувствовали себя вполне в своей стихии.

Впрочем, их благостное настроение бесследно улетучивалось, как только они встречались глазами с Джуэл Прескотт: старые денежные мешки обычно испытывают тревогу, сталкиваясь с новым денежным мешком, который в придачу откровенно бравирует перед ними. Под пристальным, оценивающим взглядом Джуэл им становилось не по себе. Джуэл в вызывающем костюме от Кристиана Лакруа, с кроваво-красной губной помадой и в серьгах и колье из рубинов в золоте собственного дизайна выглядела так, словно была способна сожрать любого из них. Волосы, на этот раз золотисто-каштановые, были коротко острижены и заправлены за уши. Контактные линзы отливали фиолетовым.

— Мамуля! — завопила Берил Прескотт, врываясь в комнату и обнимая Джуэл. — Ты выглядишь потрясающе! Как я рада тебя видеть. Эмбер говорила, что ты не приедешь. А я знала, что не обманешь. Ты же обещала.

Джуэл улыбнулась.

— Ни за что бы не пропустила. А где Эмбер? — спросила она младшую дочь, которой исполнилось четырнадцать и которая училась в первом классе[2]. — Я послала мисс Фулк за вами обеими.

— Ох… должно быть, она еще одевается, — рассмеялась Берил. — Ее кожа становится чище… ты будешь довольна. И еще, в этом году она гораздо упорнее, чем в Далтоне. Пишет в ежегодник[3].

— Рада слышать, — ответила Джуэл. — Ей надо относиться ко всему с большим энтузиазмом. Скука — поблажка себе. — Она посмотрела на часы. — Но если Эмбер не поспешит, мы пропустим наш заказ в «Ярдли-инн». Там все было занято. Мег пришлось прямо-таки вымаливать столик. Единственное свободное время оказалось шесть тридцать. Боюсь, не слишком удобно, но «Ярдли-инн» — самое пристойное заведение в округе.

— А они знали, кто ты такая? — осведомилась Берил.

— Судя по всему, нет. Во всяком случае, тот, кто принимал заказ. В этой области Коннектикута до сих пор носят бриллианты своих предков. Так что я у них не в моде.

Берил рассмеялась.

— Ну и глупо! В прошлом месяце в «Нью-Йорк мэгэзин» был опубликован целый разворот.

— Но это же Коннектикут, дорогая, — улыбнулась Джуэл. — А теперь подумай, где еще мы можем поесть, если твоя сестра не объявится в ближайшее время.

— Я здесь, мама.

Джуэл повернулась к пятнадцатилетней Эмбер, которая выглядела точно так же, как два месяца назад, когда уезжала в школу, то есть в полном беспорядке. Рубашка была небрежно заправлена в безбожно измятую юбку, а сзади кое-где даже вылезала. Берил погорячилась, когда сказала, что ее прыщи проходят. Лицо Эмбер походило на минное поле во всполохах разрывов. Сальные волосы не мыты несколько дней.

Джуэл глубоко вздохнула и улыбнулась: лучше прикусить язык и не критиковать — врач Эмбер в Нью-Йорке обвинил во всех проблемах дочери именно ее. «Боже, — сказала она тогда Аллену, — а еще считают, что у этих недоумков хватает здравого смысла соображать, кто платит по счетам». Но она была не из тех, кого пугало чувство вины.

— Эмбер, дорогая! — Джуэл обняла дочь, стараясь не тереться щекой о маленькие жирные бугорки на лице девочки. — Ты выглядишь превосходно. Предлагаю пойти в «Ярдли-инн» и отведать омара.

— Ракообразные вредны для моей кожи.

— Ну, тогда что хочешь. Только давай поспешим. А то нас не пустят.

— Неужели тебя когда-нибудь куда-нибудь не пускали? — Эмбер была высокой, с хорошей фигуркой, но намеренно не заботилась о собственной привлекательности. — Где папа? Он не приехал?