Читать книгу - "Лисичка - Татьяна Романова"

Долли не помнила, когда папа, гладя ее густые вьющиеся рыжеватые волосы, в первый раз назвал ее Лисичкой — по крайней мере, ей казалось, что так было всегда, и теперь, когда отца не было рядом, она берегла это ласковое прозвище как память о своем счастливом детстве. А в тот свой день рождения она радостно согласилась с отцом, и теперь выросший Лис был ее самым лучшим другом. Вызывая брата на спор, девушка знала, что верный конь ее не подведет и она обязательно выиграет соревнование. Так и получилось. Проскакав две версты, отделяющие Ратманово от поворота на столбовую губернскую дорогу, Долли обогнала Алексея на два корпуса и получила свой приз: он начал заниматься с ней фехтованием. Два года спустя подвижная и гибкая девушка уже сражалась на равных с братом, одним из лучших фехтовальщиков российской армии.

Теперь, уверенная в своих силах, княжна пошла в оружейную и сняла со стойки любимую короткую шпагу Алексея с черной рукояткой и бронзовым эфесом. Долли решила, что будет только справедливо, если оружие брата отомстит за его сестер. Девушка забрала шпагу и вернулась в свою комнату. Тетушка сказала им, что князь Василий уехал из имения. Поэтому Долли решила проснуться рано утром, ожидая возвращения дяди, а дальше она собиралась действовать по обстоятельствам.

Но ее планам не суждено было сбыться. Графиня разбудила ее перед рассветом, сказав, что они уезжают в имение ее подруги Марии Ивановны Опекушиной. Тогда же девушка узнала, что Елена, взяв в конюшне самого сильного коня — мощного орловского рысака Ганнибала, ускакала в столицу, чтобы встретиться с другом детства их брата — императором Александром Павловичем. Она повезла государю письмо, где старая графиня описала зверства князя Василия и потребовала наказания для убийцы.

Как ни упиралась Долли, отказываясь уезжать, Евдокия Михайловна взяла ее за руку и вывела из спальни. Тетушка хотела усадить княжну в карету, где уже сидели ее сестры, но согласилась отпустить девушку собрать вещи, взяв с нее честное слово, что та уложится за пятнадцать минут. Сборы заняли еще меньше времени, потому что княжна взяла только свое главное сокровище — Лиса и шпагу брата. Графиня, смирившись, согласилась на то, что Долли переоденется в мужской костюм, в котором раньше фехтовала с Алексеем, и, надев плащ и шляпу брата, поедет верхом рядом с каретой.

Проселочными дорогами, чтобы сбить дядю со следа, пробирались они в Отрадное, имение Опекушиной, и когда спустя десять дней запыленная карета остановилась перед крыльцом красивого двухэтажного дома с четырьмя колоннами и большим балконом, тетушка плакала от счастья. Ее старая подруга, одиноко живущая в имении много лет, была рада их приезду и предложила приютить гостей у себя на любой срок, хоть и навсегда.

Постепенно девочки привыкли к доброй Марии Ивановне и к Отрадному, и даже полюбили это уютное маленькое имение, но Долли так и не смогла смириться с тем, что не отомстила дяде. Она решила, что он все равно от нее никуда не уйдет и, ускакав далеко от дома на верном Лисе, вынимала из ножен шпагу брата и отрабатывала удары с воображаемым противником.

Черкасские прожили в Отрадном больше девяти месяцев. Постепенно ужас произошедшего стал забываться, они даже отметили дни рождения девочек: в январе Долли исполнилось семнадцать лет, а Ольге в апреле — тринадцать. Только слезы, изредка появлявшиеся в глазах тетушки, напоминали о том, что они не имеют никаких вестей от Елены.

— Нельзя думать о плохом, иначе плохое тебя найдет, — твердила в такие моменты девушка и как заклинание повторяла: — с моей Элен ничего плохого случиться не может, и с нами тоже все будет хорошо.

Это не имеющее никакого логического объяснения заклинание давало Долли уверенность, она чувствовала себя пророчицей из древней легенды, стоящей на высокой горе и заклинающей судьбу. Девушка никому не рассказывала об этом, боясь, что старые дамы не смогут ее понять, а меньшие сестры испугаются, но повинуясь внутреннему порыву, часто поднимала глаза к небу и повторяла свое заклинание, оберегая от беды своих самых любимых людей.

В июне тринадцатого года к дому подкатила старая черная коляска, запряженная почтовыми лошадьми, из которой вышел Иван Федорович, дворецкий из Ратманова — единственный человек, который знал, где они находятся. Он привез такую весть, что женщины долго не могли поверить в услышанное: князь Алексей не погиб под Бородино, а был только ранен, и в декабре прошлого года он, вернувшись в столицу, восстановил свои права на все имущество. Бедная Евдокия Михайловна плакала от счастья, обнимая девушек, и только теперь повзрослевшая Долли поняла, какой груз лежал на плечах этой пожилой женщины, и как она рисковала, похитив своих подопечных у законного опекуна.

Они сразу засобирались обратно, графиня упросила свою подругу поехать с ней в Ратманово и побыть с девочками, пока она будет искать Елену. Мария Ивановна согласилась, и обе старые дамы, три девушки и верный Лис отправились в обратный путь. Теперь им не нужно было прятаться по проселочным дорогам и деревням. Они ехали на почтовых лошадях, отдыхая на станциях, но все рано не могли дождаться, когда на высоком зеленом холме увидят белую колоннаду любимого дома.

Наконец, они снова поднялись на широкое мраморное крыльцо Ратманова и вошли в гулкий вестибюль. Тетушка плакала, Лиза и Ольга обнимали ее, а Долли, стоя у подножия мраморной лестницы, величественной спиралью раскручивающейся от ее ног, снова шепотом повторяла свое заклинание:

— Слава богу, мы — дома, с нами теперь всё будет хорошо, и с моей Элен ничего плохого случиться не может, и с Алексом тоже, — твердила она, и она чувствовала, как ее воля, превращаясь в невидимый луч, пробивая расстояния, защищает ее любимых брата и сестру.

Тетушка уехала на поиски Елены, оставив княжон на попечение добрейшей Марии Ивановны, которая позволяла им делать все, что они хотят, и Долли с раннего утра носилась по полям и рощам Ратманова на своем верном Лисе, не переставая наслаждаться любимыми местами.

Вот и сейчас она неслась по узенькой, плотно утоптанной дорожке между золотыми полями, где колосья уже начали клониться под тяжестью налившегося зерна. Она так радовалась дому, жизни, своей молодости, что казалось, ее радости хватит на целый мир.

Дорога вывела ее из полей и нырнула под тенистый свод дубовой рощи, раскинувшейся на границе их имения. За рощей начиналась земля барона Александра Николаевича Тальзита, близкого друга их семьи, крестного отца Долли и самой младшей из сестер — Ольги. Но сегодня она не хотела ехать к крестному, а собиралась доскакать до своего самого любимого места. Это был неглубокий овраг, где среди каменных глыб пробивались из земли ледяные ключи, с шумом сбегающие красивым водопадом вниз, разбрасывая мельчайшую водяную пыль. В овраге они превращались в узкую речушку по имени Усожа, сначала мелкую и быструю, а несколькими верстами ниже по течению уже спокойную и довольно глубокую. Через овраг был перекинут бревенчатый мост, построенный еще при ее деде, князе Никите, но до сих пор целый и крепкий. Девушке нравилось скакать по его бревнам, крытыми тесом. Под копытами Лиса они гулко звучали, как большой барабан.

Дорога резким зигзагом повернула у огромного кряжистого дуба, и Долли увидела мост и свой водопад, но похоже, на этот раз нашлись другие желающие полюбоваться романтической картиной. Чуть отступив от дороги, заняв самое любимое ее место — плоскую площадку в тени большого дуба с подмытыми корнями — стоял за мольбертом высокий черноволосый молодой человек. Он был так увлечен работой, что не повернул головы в сторону всадницы. Долли натянула поводья и в нерешительности остановила Лиса. Она не знала этого человека, а строгие правила поведения молодой девушки из благородной семьи, которые бабушка и тетушка Апраксина накрепко вдолбили в ее бедную головку, исключали общение с непредставленным ей мужчиной. Но любопытство одолело девушку, и, не слезая с Лиса, она подъехала поближе к художнику и кашлянула за его спиной.